Я был как пьяный, мои ощущения были на редкость противоречивыми. Сожаление о трагически погибшем хорошем человеке не могло умалить мою радость: чуть не с первых же дней мне поручена такая ответственная работа!
Прежде всего я отправился к себе и созвонился с экспертом. Протокол вскрытия подтвердил первичное заключение о том, что причиной смерти Ванадзиня явился выстрел из охотничьего ружья в висок, произведенный на расстоянии приблизительно одного метра. Смерть наступила за два с половиной часа до обнаружения трупа, то есть третьего октября, около тринадцати часов. Единственными вещественными доказательствами были дробь номер третий, найденная в черепе убитого, и подобранная на месте происшествия войлочная пробка от охотничьего патрона, по которой эксперты смогли определить, что выстрел был произведен из ружья шестнадцатого калибра. Был еще один «зримый» факт — возле того места, где нашли труп, на коре одной из елей был замечен свежий, только выбитый небольшой рубец. Как появился этот рубец, и имеет ли он отношение к смерти Ванадзиня, еще не было выяснено. Главное: при осмотре тела не отмечено никаких следов нападения или насилия. Ванадзинь не был ограблен — деньги и документы остались при нем.
Закончив разговор с экспертом, я почувствовал нечто вроде угрызений совести. На что я надеялся? Уж не ждал ли, что эксперт ответит мне на все вопросы?
Я поспешил опять к Друве, твердо решив сжечь мосты к отступлению...
— Войдите!
Прокурор, слегка подавшись вперед, некоторое время глядел на меня, потом встал и подошел к окну. На светлом фоне рельефно выделялся его большой прямой нос, линия грузного подбородка. Проведя ладонью по своей наголо обритой голове, он спросил:
— С чего намерены начать? Следы?
— Ничего значительного. Там побывало столько народу. Вдобавок прошел дождь.
— Вещественные доказательства?
— Кое-что мы уже знаем. Во-первых: стреляли из ружья шестнадцатого калибра дробью третий номер.
— Гм... Это уже кое-что реальное. А во-вторых?
Что я мог ответить? Никакого «во-вторых» у меня не было.
— Во-вторых, — продолжал Друва, глядя в окно прищуренными глазами, — самые глубокие следы оставил сам убитый. Не на почве, не на месте происшествия... В жизни. Притом эти следы ведут в прошлое! И идя по ним, вы рано или поздно достигнете той точки, в которой убийца когда-то уже пересек дорогу убитого. Конечно, если это было убийство...
— В этом нет сомнения!
— И еще: не забывайте о психологии. О ней никогда нельзя забывать! Были у Ванадзиня враги?
