Отстегнув от скафандра шлем, он накрыл им лицо Исайи. Реакции — никакой. Даржек принялся изо всех сил, наваливаясь всем весом, нажимать на грудь и живот инопланетянина.
Почти тут же Исайя дернулся, шевельнулся и задышал. Кожа его почти сразу же приобрела обычную окраску. Вскоре он смог и сесть.
— Значит, ты вернулся, Ян Даржек, — проговорил он из-под шлема.
— Спокойно, — ответил Даржек. — Дыши глубже.
— Алиса…
— Думаю, у нее все в порядке. Хотя войти в палатку и убедиться я не мог.
— Мы видели. Твой план сработал великолепно. Гвендолин думала, что ты намерен предать нас, но я не мог согласиться с ней. Но и не думал, что ты вернешься…
— Я ведь принял присягу, — сказал Даржек. — Помнишь?
— Остальные… что с ними?
— Их я еще не видел. Наткнулся на тебя, едва пройдя шлюз.
Даржек добежал до конца коридора и заглянул в капсулу. Здесь дышать было еще тяжелее; трое инопланетян лежали на полу жалкими бурыми грудами. Бросившись к Исайе, Даржек схватил шлем и поволок его, вместе со скафандром, в капсулу.
Здесь он склонился над Гвендолин. Шлем для ее огромной головы был безнадежно мал. Почти сразу же отказавшись от попыток пристроить его на лице инопланетянки, Даржек метнулся к своему ящику, выхватил перочинный нож и обрезал воздушный шланг. Зажав конец шланга меж сложенными чашей ладонями, он прижал его к ее лицу, а коленями надавил на грудь. Раз, другой…
— Это бессмысленно, Ян Даржек, — сказал Исайя, подползший к двери и заглянувший в капсулу. — Совершенно бессмысленно. Возвращайся к своим. Ты не обязан умирать вместе с нами. Ты спас Алису — этого вполне достаточно.
— Ерунда. Рано вам умирать.
Гвендолин ожила. Вскоре она села, устремив на Даржека непонимающий взгляд. Тогда Даржек отнял у нее шланг и взялся за Ксерка. Но, прежде чем он успел добраться до него, Гвендолин снова рухнула на пол. Исайя тоже потерял сознание.
— Метаболизм, мать его… — яростно пробормотал Даржек, трудясь над Ксерком. — Придется положить всех кругом и давать дышать по очереди…
Его самого почти не держали ноги, однако вскоре он смог привести в чувство всех четверых и усадить их вокруг спасительного шланга. Гвендолин, Ксерк и Захария находились словно бы в трансе. Машинально передавая друг другу воздушный шланг, они не сводили глаз с Даржека. Исайя держался бодрее прочих — возможно, оттого, что в коридоре воздух был посвежее. Он даже несколько раз пропустил свою очередь, споря с Даржеком.
— Не будь идиотом, — отвечал Даржек на все его доводы. — Не могу же я удрать и оставить вас умирать. А теперь, даже если бы и захотел, тем более не могу: ведь шланг перерезан.
