Когда за ним пришли представители властей, он высказал две просьбы: во-первых, чтобы они не прикасались к бесчисленному множеству его записей на обрывках бумаги и папиросных обертках, аккуратно разложенных по всей комнате, так как это черновики новой книги, в которой будут представлены доказательства суверенитета тибетской нации, и, во-вторых, чтобы не разглашали его тайну о том, что, не имея времени на семейную жизнь, для удовлетворения плотских потребностей он держит дома резиновую куклу в человеческий рост (ее лицо он раскрасил «под кочевницу»). Впоследствии ни одна из его просьб не была удовлетворена.
Члены кабинета настояли на просмотре всех его рукописей и, не найдя в них никаких улик, перешли к допросам, подчас применяя порку. Гедун Чопел все отрицал. Несмотря на отсутствие существенных доказательств, его посадили в тюрьму вместе с обычными уголовниками. В тюрьме он проводил ночи с неграмотной женщиной родом из Авахо.
В 1949 году Рахула Санкрикьяяна и Юрий Рерих встретились с братом Сур-канга, генералом, во время его посещения Индии; они настоятельно просили его поручить Гедуну Чопелу написать историю Тибета и сказали, что при более гуманном обращении он принесет Тибету немалую пользу. Дружеские связи Гедуна Чопела с Китаем, по их словам, могли быть выгодно использованы тибетскими властями после неизбежного вторжения в Тибет коммунистического Китая. Просидев за решеткой два года и четыре месяца, в 1949 году[5] Гедун Чопел вышел из тюрьмы нечесаный, отощавший, одетый в дурно пахнущие лохмотья.
Выпавшие на его долю испытания ощущаются особенно остро в заключительных строфах «Трактата о страсти», где он просит не сваливать на него чужую вину:
«Не взваливайте на плечи смиренного Бремя присущих другим пороков, таких, как нарушение Покоя друзей, ведущих жизнь праведников, Вторжение в невозмутимый мир самодовольных, И прочее».
Он хочет, чтобы все смиренные существа были свободны от гонений:
«Пусть все, кто смиренно трудится на этой просторной земле, Будут навеки свободны от западни безжалостного закона И все как один независимы, вкусят тихих радостей, Необходимых и приносящих им пользу».
Эта строфа отражает надежды тибетцев, лишенных человеческих прав под игом жестоких завоевателей.
Правительственная печать на дверях его тюремной камеры была сорвана Лью-шаром Туб-тен-тар-ба,[6] главой департамента по делам внешней безопасности, которому была направлена просьба об освобождении Гедуна Чопела. Пятнадцатилетний Далай-лама, незадолго до того принявший бразды правления, объявил амнистию всем заключенным, что и привело Лью-шара к камере Гедуна Чопела. Войдя в нее, он увидел, что стены заросли паутиной, а немногие вещи узника кишат червями; Лью-шару показалось, что он нарушил уединение знаменитого тибетского аскета Миларепы. На стене были написаны строки, кричавшие о страданиях заключенного:
