— Уж не хочешь ли ты сказать, — тотчас перебил его Петька, — что человек единым хлебом жив в прямом и переносном смысле?
— А почему тогда, Петенька, — все косясь на Виктора, быстро спросила Людочка, — такая тьмуща народу едет сейчас кататься на лыжах? Да и ты сам вон?..
— Эти люди, может, всю неделю сидели за книжками… — начал Колыш, но Виктор перебил его:
— Брось, Петька: жизнь надо принимать такой, какая она есть. О ней можно придумать все, что угодно, и на Луну даже слетать можно, но все это надстроечки. А вот еда, сон, любовь, катанье на лыжах в зимнее солнечное воскресенье — это, дружок, базис, на основе которого возникают и литература, и культура, и полеты на Луну.
— Не путай божий дар с яичницей, Витек… — опять начал Колыш, но на этот раз его перебила Людочка:
— А ты-то сам, Петенька, кушал сегодня утром прежде чем на лыжную прогулку отправиться?
Они говорили еще что-то, я уже не слушала. Виктор опять крепким и надежным движением взял меня под руку. Не знаю, как это у меня получилось, но только вдруг и перрон, заполненный лыжниками, и голоса, смех, музыка, даже Людочка с Петькой отодвинулись куда-то далеко-далеко, остались только я и Виктор. И были мы с ним уже в густом дремучем лесу, а перед нами — высоченный замок, в котором жил страшный и злой волшебник. И я уже знала, что Виктор победит сейчас этого волшебника и мне вообще ничего не грозит, пока Виктор вот так рядом со мной!
Потом мы ехали в поезде, в вагоне было тесно и шумно, и Людочка, Петька, Виктор все о чем-то спорили, а я по-прежнему боялась поглядеть на Виктора и только ждала нетерпеливо, когда он снова возьмет меня под руку, — между нами стояли Людочка с Петькой и мешали Виктору сделать это, я даже сердилась на них.
Но взял он меня под руку только тогда, когда мы вместе со всеми буквально вывалились из вагона в Кавголове, пошли на маленькую дачу Колышей, чтобы оставить там пальто и сумки с едой. Я порадовалась втихомолку, когда вспомнила, что Людочка с Петькой средненько катаются на лыжах, а Виктор — наверняка замечательно, и все у нас с ним вообще будет удивительно счастливо!
Так и оказалось. Мы оставили пальто и еду в домике Колышей, надели лыжи, пошли. На первом же крутом и высоченном склоне сначала Людочка, а после и Петька упали, а я все летела и летела вперед, и Виктор — я это знала, не видя его, — летел за мной. И то мне казалось, что повторяется мой сегодняшний сон с тем парнем и пропастью, то, что мы с Виктором гонимся за страшным и злым волшебником из замка… Вдруг мне захотелось проверить, спасет ли меня Виктор, если я упаду в пропасть, и я стала сильнее и сильнее крениться на сторону, пока не коснулась снега, не заскользила по нему на боку. Потом закрутилась, перевернулась через голову, все лицо мне залепило приятно-обжигающим снегом. И тотчас надежно-сильные руки Виктора подхватили меня, снова поставили на ноги. Я засмеялась от счастья, а Виктор все продолжал держать меня руками за плечи, и лицо его, глаза — весь он был близко ко мне, стоял почти вплотную. Я знала, что Виктор сейчас поцелует меня, была уже уверена в этом, и в последний момент мне стало так стыдно, что я рывком высвободилась из его рук, снова бешено заскользила вниз по склону.
