— Что вы посоветуете, учитель Конан?
— Я посоветую сесть и подождать, — сказала Конан глубокомысленно. — По-моему, он приходит в себя. Тебе не удалось убить его.
— Какое облегчение! — вскричал Мэн-Ся, усаживаясь на песок.
Арвистли действительно вскоре пришел в себя. Он потрогал свою шею, убедился в том, что голова на месте и после этого обратился к Мэн-Ся:
— Тебе стоит подумать о карьере палача, Мэн-Ся. Будешь зарабатывать огромные деньги, вышибая признания из преступников, даже из самых упрямых. Впрочем, мне как будто действительно стало полегче…
— Рассказывай, что произошло. Обо всем по порядку, — велел Конан.
— Я сидел здесь и пытался творить иллюзии, — начал Арвистли. — Но у меня ничего не выходило. Даже искорки из пальцев не сыпались, а уж это-то умеет любой шарлатан, даже такой неудачник, как я.
— Я думаю, здесь творилась настоящая магия, и это мешало твоим фокусам, — заметил Конан.
— Что ж, это многое объясняет, — кивнул Арвистли и тотчас скривился от боли. — В общем, я выпил половину кувшина, и тут ко мне пополз волосяной аркан. Сперва я решил, что дело в выпитом вине. Когда пьешь незнакомое вино, никогда заранее нельзя сказать, какое действие оно на тебя окажет. Но — нет… Аркан действительно полз.
— Он не превращался в змею? — перебил Конан.
— В змею? — Арвистли на миг задумался. — Да, пожалуй… Ненадолго. Потом опять стал арканом. Я срывал его г себя, а потом потерял сознание…
— Должно быть, заклинание имело очень широкий ареал, поэтому и захватило сразу несколько веревок, — проговорил Конан.
— Я не вполне понял, учитель Копан, — вступил Мэн-Ся. — Несколько веревок? О скольких веревках мы сейчас толкуем?
Конан молчал.
Мэн-Ся закрыл глаза, погружаясь в медитацию. Он подумал было, что учитель Конан желает, чтобы мудрость последнего замечания дошла до учеников минуя их слабое сознание. Он вспомнил, как однажды глубокой ночью, почти засыпая, они пытались сосчитать монахов на одном древнем барельефе, который был устроен так, что одного монаха все время недосчитывались — или, напротив, считали одного за двоих…
— На госпожу Масардери напала огромная змея, — донесся до кхитайца голос Конана. — А когда я разрубил гадину, она обернулась обычной веревкой.
Кхитаец открыл глаза.
— Это была не притча? — осведомился он.
— Нет, самое обыкновенное нападение…
Мэн-Ся едва заметно покраснел.
Арвистли вдруг вытянул шею и уставился на что-то вблизи берега.
— Что это там такое?
Мэн-Ся вскочил на ноги.
