Сулис рассмеялся. Смех его прозвучал деревянно, как бы надломленно.
<— О чем вы говорите? Я претерпел столько "лишений ради того, чтобы доставить эту вещь домой! Неужели все это только чтобы, даже не насладившись как следует обладанием, тотчас отдать ее в чужие руки? Ни за что! К тому же я преподнес ее в дар моей жене, так что она принадлежит, в общем и целом, не мне, а госпоже Масардери. Можете спросить у нее. Возможно, она окажется более сговорчивой.
Он усмехнулся, заранее зная, каким будет ответ жены.
Однако Друэль отнесся к совету совершенно серьезно и повернулся к Масардери.
— Что скажете, госпожа? Не согласитесь ли продать мне статуэтку? Я дал бы хорошие деньги.
— Это подарок мужа, — возмутилась Масардери. — Я не имею права расстаться с ним!
— Что ж, — не скрывая своего разочарования, Друэль поднялся с кресла, — не буду больше злоупотреблять вашим гостеприимством. Было приятно побеседовать. Доброго вечера!
Он раскланялся и вышел.
Едва за ним закрылась дверь, как Сулис устало кивнул своей супруге.
— Ты была великолепна, дорогая!
— Ты уверен, что мы правильно поступили, не согласившись на предложение?
— О чем ты говоришь! — воскликнул Сулис. — Мы ведь уже все обсудили. Эта статуэтка останется в доме — и точка. Я слишком многое пережил ради нее.
— Может быть, даже чересчур многое… — вздохнула Масардери. — Ты дурно выглядишь. Пойдем, я уложу тебя в постель.
Он оперся на ее руку и вдруг пошатнулся. Масардери почувствовала, что рука его горит, как в огне. Сулис провел ладонью по лбу.
— Испарина, — он улыбнулся жене чуть виновато. — В последнее время все чаще. И перед глазами какие-то неприятные круги…
— Должно быть, лихорадка, — предположила Масардери. — Я разбужу служанку, чтобы она приготовила целебные отвары. И посижу рядом с тобой.
— Был бы признателен.
Он не лег, а, скорее, рухнул в постель. Перепуганная служанка вскипятила воды и заварила целебных трав, купленных па рынке и, по заверениям торговца, помогающих победить жар и лихорадку. Масардери действительно устроилась возле постели мужа и всю ночь меняла холодные компрессы на его пылающем лбу. Под утро она ненадолго забылась сном, а когда проснулась, Сулис был уже мертв.
Отчаянию Масардери не было конца. Она рыдала, упав на тело мужа, и служанке с трудом удалось оттащить ее от трупа.
Едва придя в себя, Масардери послала за городской стражей.
Капитану она объявила, что муж ее был отравлен и указала на вероятного виновника.
