Александр, сын Филиппа (кому угодно, пусть считает его сыном Зевса[16] — мне все равно), одному только афинскому стратегу Фокиону, говорят, писал в письмах «здравствуй» — так Фокион расположил к себе македонца. Однажды царь послал ему сто талантов серебра и, назвав четыре города, позволил выбрать один, чтобы в свою пользу получать поступающие оттуда средства. Это были Киос, Элея, Миласы и Патары. Как великодушен и щедр ни был Александр, Фокион показал себя еще более великодушным: он отказался и от денег, и от предложенного ему права. Но, чтобы нельзя было подумать, будто он ни во что не ставит царя, Фокион следующим образом вышел из положения: попросил освободить из темницы в Сардах софиста Эхекратида, Афинодора с Имброса, Демарата и Спартона, братьев Родия.
По рассказам, дочь Мегакла Аглаида играла на трубе, и это было ее ремеслом. Она носила на голове накладные волосы и султан из перьев, что подтверждает Посидипп. Аглаида съедала на обед двенадцать мин мяса, четыре хиника[17] зерна и осушала бочку вина.
Рассказывают, что обжорством отличались фригиец Литиерс, лидиец Камблет, пафлагонцы Тис, Харилай, Клеоним, Лисандр, Харипп, Митридат из Понта, кизикиец Каламодрис, Тимокреонт, родосский атлет и поэт, перс Кантибарис и сын Мирмидона Эрисихтон, который потому и получил прозвище Этон.[18] Известно, что в Сицилии было святилище Обжорства и статуя Деметры Сито.[19] Поэт Алкман признавался, что может много съесть,[20] а комик Анаксилай свидетельствует, что некий Ктесий удивительно много ел.
Я хочу вам рассказать об одном взгляде родосцев. Говорят, что на Родосе признаком изысканности считается предпочтение всем блюдам рыбы и особое пристрастие к этого рода кушаньям; человека же, любящего мясо, родосцы презрительно называют обжорой. Я не считаю нужным вдаваться в то, правильно или ошибочно их суждение.
Дети на Косе говорят, что овца в одном из стад тирана Никия объягнилась у них вместо ягненка львом и этот знак-де предвещал Никию, тогда еще частному человеку, сужденное ему в будущем могущество.
30. У царя Птолемея[21] был красавец возлюбленный по имени Галет. Сердце этого отрока было, однако, еще лучше, чем его красота. Птолемей часто повторял ему об этом, говоря: «Милый мальчик, ты никому не причинил зла, но всем делаешь одно добро». Однажды Галет ехал верхом рядом с царем. Издали заметив, что каких-то людей ведут на казнь, он в тревоге сказал Птолемею: «Счастье этих людей, что мы на конях, и, если ты не против, царь, давай поторопимся и догоним их, чтобы появиться перед несчастными как Диоскуры,
