– Все в порядке, но учтите, здоровье у мальчика ослабленное. Остерегайтесь простуд, и ни в коем случае ему нельзя заниматься спортом. Он у вас записан куда-нибудь?
Борис Сергеевич испуганно пожал плечами:
– Да нет…
– Вот и отлично. Не бегать, не переутомляться, понимаете?
– Да… – пробормотал Борис Сергеевич.
Домой ехали молча. Счастье, конечно, что мальчонку поставили на ноги, и ручонка действует, но приговор врачей жесток. Он посмотрел на сына, сидевшего рядом, и вздохнул.
Жалко было Валерку до слез. За время болезни он похудел, осунулся, стал каким-то длинноносеньким. Совсем малышка, а уже обделенный. Борис Сергеевич с трудом мог представить, как может расти парнишка, не надевая коньки, не беря в руки клюшку, не гоняя мяч. Сам он, можно сказать, вырос с плетеным оранжевым мячом русского хоккея и с мячом футбольным. Конечно, мысли его не были сформулированы именно так, но скорбел он, что мальчик никогда не сможет промчаться по льду с клюшкой, вытянувшись в струночку, чтобы дотянуться до мячика, не сможет оставить всех позади, резко срезать угол, выскочить к воротам и коротким точным замахом послать мяч в сетку. Не услышит звона туго надутого футбольного мяча, когда со всей силы бьешь по нему и нога чувствует его твердость и податливую упругость, не захватит его чуть леденящее спину предвкушение игры, когда выходишь на ответственный матч, не услышит он аплодисментов, не похлопает его по плечу товарищ, спасибо за пас, выложил, как на блюдечке.
Для Бориса Сергеевича спорт никогда не был профессией, но играл огромную роль в его жизни. Он дарил ему радость товарищества, радость доброй усталости, защищал от жизненных невзгод, от легких соблазнов: пойдем, возьмем бутылочку…
Сыну он строго-настрого приказал не бегать, не носиться с ребятами, как угорелый, и ни в коем случае не играть в футбол, а уж тем более в хоккей.
– Понял, Валера? – строго спросил он мальчика.
Тот кивнул.
– Смотри, ослушаешься, выпорю!
Пороть, конечно, своего длинноносенького Валерку он не собирался, но уж очень напугали его врачи.
Через месяц они снова поехали в больницу.
Потом еще раз. Немолодая врач привычно пропускала перед собой ленту кардиограммы, кивала:
– Ну, хоть не хуже. Предписания выполняете, спортом не занимается?
– Упаси боже, – отвечал Борис Сергеевич.
Юный Харламов относился к предупреждениям врачей, зубцам кардиограммы и угрозам отца с чисто детским легкомыслием. Он играл и в футбол, и в хоккей до изнеможения, выходя во двор, носился, словно заведенный.
