- Бог с вами, что вы только говорите, Поля, да и какими словами, никак не могу привыкнуть к вашему жаргону.
Валентина Степановна ножиком сбросила зелень в уже закипающий, помутневший суп.
- Уж и обиделась, - сказала Поля. - Жиргон какой-то. Вы меня такими словами не трогайте. Больно вы тонкие, тоньше волоса. Сама-то что, не рожала? Не гуляла? И рожала, и гуляла, а слова сказать нельзя. А ты лучше за бельем Ларискиным поглядывай. Девка неряха, все швырь да швырь, а ты поглядывай.
- Простите, Поля, у меня голова болит, - сказала Валентина Степановна и ушла к себе в комнату. Как в подполье.
...Белье прополоскать - три... Прополощешь тут белье - на кухне Поля. Удивительное многословие. Наверно, оттого, что не читает. Это у нее вместо чтения. Приучить ее, что ли, к книгам? Не выйдет. Скорее она меня отучит.
Чтобы не терять времени, Валентина Степановна переставила дела, стала вытирать пыль. Успокоительное занятие. Руки заняты, голова свободна, никто рядом не бубнит, и можно думать о чем угодно, хоть о сегодняшней конференции. Ничего, удачная вышла конференция. Но нет, о конференции не думалось, в голову лезли совсем другие мысли: Ляля, Олег.
На стене фотография: Ляля с Олегом в лесу, на лыжах. Олег - прямой, статный, темноволосый, на широкой груди - свитер в обтяжку. Черные брови срослись над прямым носом. Рядом - Лялька: стоит, вся перегнулась, словно повисла на лыжах, одна нога далеко в сторону, хохочет, в волосах снег...
Зазвенел телефон. Валентина Степановна вышла в коридор, взяла трубку.
- Мышонок, ты? - сказал издалека любимый, смутный, низковатый голос.
- Я, милая. Откуда ты? Я тебя жду. Есть салат.
- О, салат! Это удачно. Люблю салат. Мышонок, ты меня слышишь? Я тебя люблю. Понимаешь?
- Понимаю. А ты когда будешь?
Лялькин голос помедлил и сказал, чуть надломившись:
- Не знаю. Скоро. А мне никто не звонил?
- При мне никто. Может быть, Полю спросить?
- Не надо.
- Хорошо, не надо. Так я жду тебя.
- Договорились.
Валентина Степановна повесила трубку. Не успела отойти - опять звонок. Хоть бы Олег!
- Валюнчик, это я.
- Жанна! Куда же ты пропала?
- Ах, это целая история. Вообрази, я опять влюбилась.
- Господи помилуй!
- Да. Ужасайся не ужасайся, моя добродетельная подружка, придется тебе принять меня, какая есть. Труля-ля. Осуждаете, Валентина Степановна?
- Что ты - осуждаю! Радуюсь за тебя.
- Ты знаешь, ему больше всего понравились мои икры. В этих икрах - он говорит - вся элегантность века.
