Восточная часть Европы или западная оконечность Азии?
Интересно, что, может быть, впервые в новейшей истории существует удивительное единодушие среди наиболее консервативных и западных, и российских политиков относительно места России в мире и ее внешнеполитических устремлений. В частности, выдающийся политический деятель и мыслитель современности Генри Киссинджер пишет: "На всем протяжении своей драматической истории Россия маршировала под бой совсем иного барабана, чем остальной западный мир. У нее никогда не было независимой церкви; мимо нее прошли Реформация, Просвещение, эпоха великих географических открытий, современная рыночная экономика… Даже искренние реформаторы могут видеть в традиционном русском национализме объединяющую силу для достижения своих целей. А национализм в России исторически был миссионерским и имперским. Психологи могут спорить, было ли причиной этого глубоко укоренившееся ощущение опасности или врожденная агрессивность. Для жертв российской экспансии это различие чисто теоретическое. В России демократизация совсем не обязательно идет рука об руку со сдержанностью во внешней политике. Вот почему утверждение, что мир будет гарантирован в первую очередь внутренними российскими реформами, находит мало сторонников в Восточной Европе, Скандинавии или Китае, и почему Польша, Чешская Республика, Словакия и Венгрия так стремятся присоединиться к Атлантическому альянсу" [1].
С российской стороны вице-спикер Государственной Думы Сергей Бабурин, политик-интеллектуал нового поколения и один из видных сторонников жесткой линии, рассматривает эту тему под своим углом зрения: "Идея развития Русской земли и как территории и как государства определяла внешнюю и внутреннюю политику России на протяжении нескольких веков…Эта идея лежала в основе политической доктрины "Москва — третий Рим", была и остается стержнем современного русского национального самосознания…Рассматривая территорию как один из основных признаков любого государства, следует подчеркнуть, что трагедия 1991 года заключается не только в том, что некоторые внутренние административные границы стали государственными. Главное состоит в том, что страна Россия, носившая в ХХ в. имя Советский Союз, единый организм, единая культура, единая цивилизация оказались разорванными на несколько частей." [2]
В основе подобных взглядов лежит вера в то, что существуют некие качества, исконно присущие русскому национальному бытию, общественной организации и психологии, которые ощутимо детерминируют и ее внутренний строй и внешнюю политику, как бы ее ни называли: "империалистической экспансией" или "священной миссией". Эти качества воспринимаются как постоянные, у которых в Российской Империи, Советском Союзе или нынешней Российской Федерации менялись только идеологическая оболочка или политическое обоснование.
