— Все надо делать быстро… Мы щелкали две ленты, неслись домой, проявляли, потом обратно, и они заказывали — этих десять, а этих двадцать. Жок хорошо шел.
— Даша, жок — это национальный молдавский танец, наподобие хоры.
— Мам, откуда ты это знаешь? Ты же не была в Молдавии? — удивилась дочь.
— Книжки читай! — я щелкнула ее по носу и, обернувшись к деду, спросила. — А как потом с вами расплачивались?
— Как-как, с трудом. Мы всю неделю с Семеном печатали карточки. Потом в деревню везли. А за неделю там все уже протрезвели и никому платить неохота было. Но все обходилось.
Я с недоверием оглядела тщедушного старика. Видимо, он понял мои сомнения.
— Так у меня Семен был мастер по вольной борьбе. Голова и шея одного объема.
Из кабинета вышла бледная дама и старичок поднялся с места.
— Моя очередь, — с сожалением произнес он и исчез за дверьми.
— Он совершенно прав, — вдруг произнес молчавший до того интеллигентного вида человек лет сорока, в темных очках, — свадебный бизнес — очень доходное дело.
— Вы тоже фотографировали на молдаванских свадьбах? — спросила моя неуемная дочь.
— Нет, на свадьбах я не фотографировал, не пришлось, но когда моя супруга наконец решила выйти за меня замуж, ей отсюда прислали великолепное платье. Она была в нем как принцесса!
— Отсюда — это из Израиля? — уточнила Дарья.
— Да, — кивнул интеллигент, — мы тогда жили в Петрозаводске. И когда свадьба прошла, жена решила платье продать. Я сказал: «Семьсот рублей, и ни копейкой меньше!» Тогда это была зарплата за полгода.
— И что, нашлись покупатели? — спросила я.
— Давали пятьсот, пятьсот пятьдесят, но не семьсот. Жена уже хотела продать, но я стоял на своем. И тогда пришла подруга жены и попросила его напрокат за двести рублей. Она выходила замуж.
— Вы отдали?
— Вы знаете, чем была корова в крестьянской семье? — оживился он. Кормилицей!.. Я не давал жене дотронуться до этого платья. Сам его стирал и штопал. Люди дату свадьбы переносили, только чтобы платье было не занято. Выйти в нем замуж считалось и престижно, и хорошей приметой — значит брак будет крепким и обеспеченным. Его возили даже в Симферополь! А когда количество вырученных денег перевалило за пять тысяч, я перестал считать…
— Вот здорово! — восхитилась Дарья. — А где оно сейчас?
— В Петрозаводске, — пожал плечами наш собеседник, — когда мы уезжали в Израиль, я той же подруге и продал его за семьсот рублей. Теперь она его напрокат сдает.
Старичок вышел из кабинета и мы поднялись с мягкого диванчика.
