Я оборвала себя. Попробуем рассуждать логично. Где был Денис во время совершения этих трех убийств? Например, когда убили Когана? Вечером того дня он, по-моему, разговаривал по Интернету. А где был Денис, когда убили священника? В Иерусалиме. А когда убили Зискина? В тот вечер он пришел ко мне веселый, мы прекрасно провели время, он что-то болтал, какие-то милые глупости. Почему я это помню? Светила яркая луна, я стояла возле открытого окна и он мне еще сказал, что я напоминаю ему Маргариту, только метлы не хватает. А Рабинович говорил, что после совершения убийства маньяк обычно бывает в прекрасном, расслабленном настроении.
Да что же это я, в самом деле! Ко мне подбирается маньяк. Близко близко. Очень хитрый. Зная, что я сообщу в полицию о его звонке, говорит со мной на иврите, имитируя аргентинский акцент. А записку на лобовом стекле машины оставляет уже на русском. Он хочет сотворить со мной что-то, а мне в голову лезет совершенно невообразимое! Что делать? Пойти в полицию и сказать: я подозреваю своего любовника, потому что он классно трахается в полнолуние и мамочка у него тиранка? И что они мне на это скажут? Я примерно представляю. А Борнштейн вообще недоволен тем, что я влезаю в расследование, хотя без меня он бы ни за что не поймал Яира Бен Ами.
Я должна сама выяснить, в чем дело. Я должна потихоньку расспросить Дениса. Но как я это сделаю, ведь маньяки не помнят, что они творят?!
Я подъехала к дому. Дашка уже ждала меня. Все было как обычно. Я поцеловала ее и спросила:
— Ты ела, доча?
— Нет, я тебя ждала. Мамуля, я нашла глаз весталки.
Я подошла к пазлу, разложенному на столе. Действительно, лицо девушки было собрано и она смотрела на меня прямо и даже несколько укоризненно. Я увидела в этом добрый знак: значит я на правильном пути и то, что задумала, обязательно выполню.
Мы сели за стол. Кусок не шел мне в горло. Дарья даже заметила мое состояние.
— Мам, что с тобой? Ты заболела?
— Нет, все в порядке, Денис звонил?
— Да, он сказал, что придет сегодня и что не мог до тебя дозвониться.
Это действительно было так. Я выключила свой телефон, когда поговорила с Дашкой у доктора Рабиновича.
— Дарья, — обратилась я к ней, — я хочу попросить тебя кое-что.
— Что?
— Ты можешь сегодня пойти переночевать к Инге?
— Да, конечно, — в голосе дочери послышалась радость, — я сейчас ей позвоню, — Дашка бросилась с телефону.
Вообще-то я не сторонник таких ночевок, но на этот раз делать было нечего. Я же не знаю, чем все обернется. Даша уже не раз приводила к нам своих подружек, сама, правда, ночевала у них реже. Но так принято у израильских школьников.
