— Яэль Бар-Леви, — сказала она. Это была тонкая хрупкая брюнетка с огромными миндалевидными глазами и смуглой кожей. Вылитая Суламифь, принцесса Карфагена. — Мои родители из Йемена, мы даже в родстве, правда, в дальнем, с Офрой Хазой. Мне девятнадцать лет, сейчас, вместо армии, служу волонтером в больнице.
— Похвально, — я и перевела взгляд на соседний диванчик. Пышненькая брюнетка открыла рот:
— Меня зовут Катя, я с Украины, из Харькова, приехала восемь месяцев назад, — девушка говорила на иврите с ошибками, и я поняла, что это одна из тех, кому надо будет переводить на шоу. Хотя, судя по сегодняшнему эпизоду на палубе, недостаток языка совершенно не мешал общению с противоположным полом.
— Сколько тебе лет?
— Восемнадцать. Сейчас учусь в студии иврита. А сюда попала по объявлению в газете. Мне Мири помогает с языком, — и она кивком указала на свою соседку.
Ею оказалась та самая платиновая Барби, которую отверг Денис. Она сидела, откровенно любуясь собой. Ножки перекрещены, носочки вытянуты, на пухлых вишневых губах презрительная гримаса. Эта девица ощущала себя королевой.
— Мири, а что ты нам расскажешь? Есть ли у тебя планы в жизни?
Она деланно улыбнулась, обнажив меленькие, как у ребенка, зубки:
— Победить на этом конкурсе, потом выиграть мисс Израиль, потом стать мисс мира.
— Всего-то… — усмехнулась зеленоглазая девушка.
Она пробормотала это себе под нос, и сидящая рядом с ней кофейная красавица удивилась:
— Что ты сказала, Шарон?
— Ничего…
— Между прочим, — вступила в разговор девушка справа от меня, — хоть ты, Мири, и хочешь стать первой, это не дает тебе права занимать Адольфа!
— Сколько хочу, столько и занимаю, — огрызнулась «Барби». Она даже позы не переменила. — Тебе, с твоими волосинками, все равно у Адольфа делать нечего!
— Подождите, подождите, — остановила я их. — Какой Адольф? О чем это вы?
— Наш парикмахер, — пояснила девушка справа. — Он, по контракту, занимается нашими прическами, но Мири постоянно заставляет его работать только над ее головой. У нее просто патологическая страсть к этому напомаженному гомику. Она думает, что если он подольше будет над ней виться с горячими щипцами, то она станет Мерилин Монро…
— Как тебя зовут? — спросила я, удивленная сарказмом в голосе девушки.
— Линда, — ее голову действительно украшал светлый ежик с реденькой челкой, но девушку стрижка совершенно не портила, наоборот, придавала ей стильность и изящество.
— Как вы успели уже не поделить Адольфа?
