— Вы что, придурки иноземные, луну на планету уронили?! — вскочил я.
— У нас не было другого выхода, — сказал Оултер, разводя руками, — мы оборонялись как могли. Когда лаптоги приземлились, мы ударили. Уничтожив целый мир и погрузив его сначала в огонь, а потом в затяжной холод, мы отбили удар и сделали всё для того, чтобы лаптоги поверили в то, что любая жизнь на Земле прекратилась.
— Стратеги, — скривившись, сказал я, — замочили динозавриков!
— У нас был готов план спасения. Землёй управляли Просветлённые — это были ученики представителей клана Онтри. В состав любой экспедиции, целью которой была колонизация планет, входил один из выпускников школы наследников, не ставший императором или членом правительства на Гайене. После основания колонии он готовил себе смену из детей-колонистов, но если таких не оказывалось, то иногда учеников набирали из клонов-поселенцев. Но на Земле всеми Просветлёнными были урождённые гайенцы: Анату, Расим, Мачу, Зара, Зулу, Пикчу, Пта, Ра, Один.
— И ты, — напомнил я.
— Я узнал, что я Онтри, за несколько минут до битвы. Клон-жрец по имени Маскул, проводя обряд посвящения, открыл в чертогах моей памяти воспоминания о детстве.
После этого я вспомнил всё, но было поздно, надо было бежать. Вместе с Анату мы отправились к точке Возрождения, но потерпели аварию. Дальше — долгий сон и пробуждение в вашем времени. Вот и всё.
— Знаешь, Оултер, вопросов только прибавилось, — сказал я, закуривая сигару, — но я несколько пьян, чтобы их задавать...
В дверь нашего номера мощно постучали — так барабанить умел только полковник Морелли.
— Открой дверь нашему другу, — попросил я Хата.
— Это не полковник, — возразил тот и, бодро вскочив с кресла, побежал открывать дверь.
Кряхтя, я поднялся со своего шезлонга и зашёл в комнату.
Гостей было двое. Выглядели они типично для этих мест: белые костюмы, пижонские фланелевые шляпы, сапоги из крокодильей кожи. У одного в руках был «Узи», у другого — небольшой кейс.
— А вот и наркоторговцы пожаловали! — сказал я, придирчиво разглядывая одного из гостей.
Он был за главного, об этом говорила внушительная золотая цепь на шее — в два пальца толщиной.
— Буенос диас, синьоры! — сказал он, почтительно снимая шляпу. — Меня зовут Энрико, а это мой брат Рамон.
— Чего надо, амиго? — вежливо спросил я.
— Мы принесли товар, — хриплым голосом сказал Рамон и щёлкнул затвором своего «Узи».
— Какой товар? — удивился я.
— Замечательный товар! — восхищённо закатывая глаза, сообщил Энрико. — Сто процентов чистый, колумбийский.
