– Благодарю вас, Дживс. Ценю, что вы добры ко мне, больше не стану выпрашивать похвалы, если случайно какая-то у вас с языка не сорвется.
– К моему немалому удивлению, сэр, ваши усы теперь выглядят довольно мило.
– Ох, Дживс, спасибо!
– Пожалуйста, сэр.
– Ваши слова подействовали, как аспирин. Большое облегчение. Я принял две таблетки, утром вызову врача.
– Очень хорошо, сэр.
– Теперь, пожалуй, постараюсь поспать. Надо набраться сил, чтобы завтра явиться в Колонию Роз. Там наверняка очень много художников, а с разбитым лицом нелегко перед ними предстать. Вчера трудно было подумать, как выйти на всеобщее обозрение с двумя прыщами.
– Немного отдохнуть – хорошая мысль, сэр.
– Спасибо за лед, Дживс. – Я вернул ему компресс. – Пусть нос немного оттает во сне, а когда я проснусь, мы опять заморозим его.
– Да, сэр.
Выло около десяти, но я проспал до вечера, несмотря на грязные, пропитанные табачным дымом одеяла и простыни в мотеле. Так устал, что грязь не имела значения.
После пробуждения мы заказали в номер китайскую еду, посмотрели телевизор, немного почитали, причем я все время прикладывал к носу лед. Может быть, Дживсу хотелось познакомиться с Саратогой, но я такого намерения не испытывал, и он добросердечно остался со мной. Завершив чтение, обсудили эпопею Пауэлла «Танец под музыку времени», кое-что упустив в дискуссиях в нашем читательском клубе, и оба согласились, что Уидмерпул – один из самых отвратительных персонажей в литературе всех времен и народов.
– Фактически ненамеренно, – сказал я, – но Уидмерпул более или менее виноват в гибели Стрингема и Темплера на войне. Будучи вышестоящим начальником, отдал приказы, выполняя которые они погибли, может быть, из-за того, что потешались над ним в частной школе… Английская частная школа причиняет огромный вред. Хотя, кажется, царствующий там садизм порождает хороших поэтов. В поэзии британцы значительно превосходят американцев. Тем не менее я терпеть не могу Уидмерпула.
– По-моему, сэр, справедливость не восторжествует.
– Вы хотите сказать, Уидмерпул в конце концов одержит верх?
– Предчувствую, сэр.
– Вполне веское основание для дальнейшего чтения.
– Да, сэр.
Обсуждение продолжалось. Около девяти я опять лег в постель, натянул одеяло до подбородка.
– Дживс, меня беспокоит, что подумают художники о моем лице.
– Я бы на вашем месте не беспокоился.
– Трудно не беспокоиться, думая о том, что подумают люди. Тут не выкрутишься.
– Совершенно верно, сэр.
