Имея любительское удостоверение радиста-коротковолновика, Татьяна прибыла в БАО штурмового полка связисткой, и ее посадили на микрокоммутатор зенитного дивизиона. Работа скучная и однообразная. Она писала рапорты о переводе на радиостанцию и даже на должность стрелка-радиста штурмовика. Один из таких рапортов попал к Лаврову. Он хорошо помнит ту первую встречу. Перед ним стояла девушка с поразительно большими карими ласковыми глазами. Он долго смотрел в них, смотрел с удовольствием, давно не испытываемым. Крупный прямой нос, сочные губы, приоткрытые в смущенной улыбке, русый локон, озорно выскочивший из-под сдвинутой набок пилотки, — все меркло перед глазами девушки. По ним он определил ее характер, по ним читал ее мысли, в них он видел облака, сидя спиной к окну. Нет, в стрелки она не годилась. Уже в разговоре, исподволь рассматривая ее ладную фигуру, он продолжал думать о ее глазах и о том, что постарается ей помочь. Случай представился, когда Неводов достал себе радиостанцию, вытащив ее с помощью разведчиков из разбитого немецкого танка. Капитану не положена была штатная единица радиста, но Лавров забрал Татьяну из зенитного дивизиона якобы в мотористы и отправил к Неводову.
— Вы все твердо решили, Татьяна Ивановна?
Она поняла, о чем спрашивает Лавров, и немедля ответила:
— Да.
— А как он?
— Не знаю… но это все равно.
«Опель» подкинуло на ухабе. Лавров рывком выправил руль, передернул рычаг передачи.
— Желаю вам счастья.
— Спасибо, товарищ подполковник!
— Только не забывайте старых друзей… Как с работой?
— Спасибо, все хорошо.
— Говорят, у вас успехи? — Лавров въехал в открытые ворота госпитального двора. — Прошу!
В приемную главного врача они вошли вместе. Несмотря на поддержку подполковника, врач отказал в просьбе посетить лейтенанта Тугова.
— Вы должны понимать, какое у него состояние!
— Он вернется в часть? — спросил Лавров.
— Сделаем все возможное.
— Доктор, хоть одним глазком взглянуть! В щелочку! — просила Татьяна, прижимая руки к груди. — Позвольте, доктор?
Мимо раскрытой двери санитар прокатил операционную тележку. В ней лежал человек, покрытый простыней с головы до ног. Главврач вышел из комнаты и проводил тележку взглядом.
— Его оперировали, — сказал он, — Можете посмотреть только через дверь.
Заглянув в палату, Татьяна увидела одиночную койку и на ней запеленатого в бинты Тугова. Тканевое одеяло прикрывало его ноги. После тяжелой операции он был в сознании. Будто ощутив посторонний взгляд, Тугов вздрогнул, шевельнулся, сморщился от боли.
