Огрубев и закалившись от новой походной жизни, в хорошую погоду мы спали под открытым небом, избегая кусачих цен и блох аппалачских постоялых дворов. Мы сооружали лежанки из веток, поедали незатейливый ужин из ветчины с кукурузными лепешками, запивали его речной водой и прислушивались к ночным звукам. Почки на деревьях набухали медленно, и через их сетчатые кроны на нас изливал сияющий свет усыпанный ослепительными звездами небесный полог.
Порой перед сном мы с Магнусом болтали о древних религиях, рассуждая о том, что прародитель каждой из них на веки вечные поселялся в небесах.
— Может, там же теперь и моя Сигни, — с задумчивой тоской произнес норвежец.
— Долго ли вы прожили вместе?
— Всего один год, — угрюмо ответил он и, помолчав, добавил: — Только тогда я был по-настоящему счастлив. Я полюбил ее в ранней юности, но моя семья забила мне голову легендами о богах и тайнах, поэтому я отправился в плавание на север на поиски тамплиеров, на тот далекий север, где светило незакатное холодное солнце, едва согревавшее морозный воздух. Я обнаружил такие глубокие и узкие горные шахты, словно в них обитали гномы, но там не оказалось никаких реликвий. Вернувшись, я узнал, что она уже вышла замуж, а потом я потерял глаз и попросту выкинул из головы все мысли о счастливой семейной жизни. Блаженство суждено очень немногим.
— Но хоть кто-то, по крайней мере, растревожил свою душу, — заметил я, вспомнив об Астизе.
— Потом я унаследовал родительскую ферму, а муж Сигни утонул, и против всех ожиданий она и ее семья сочли меня достойной партией для ее второго брака. Я считал себя изувеченным уродом, но она, Красавица, полюбила такое Чудовище. Когда она сообщила, что у нас будет ребенок, я испытал полнейшее счастье. Разорвав связи с Форн Сиор, я целиком посвятил себя домашнему хозяйству. А ты когда-нибудь испытывал счастье, Итан?
— Да, изредка мне выпадал часок-другой. Не знаю, по-моему, человеку не суждено слишком долго радоваться жизни. Как говорил Франклин: «Кто богат? Тот, кто доволен. А кто доволен? Никто».
— В данном случае твой наставник заблуждался. По его определению, я был богат, сказочно богат. Когда со мной была Сигни, меня не волновали судьбы Норвегии или тамплиеров. Но потом…
— Она умерла?
— Я погубил ее.
Я понял, что его навещают призраки не только в образе эльфов и гномов. Его лицо вдруг поблекло, словно сад зимой. От потрясения я не знал, что и сказать.
— Она умерла, пытаясь родить моего ребенка.
