— А как волы работают? — сказал один из наших попутчиков, виргинский плантатор с побагровевшим от виски носом, пожевывая чубук трубки, которую он ни разу не разжег за всю дорогу. — Черномазые рабы, сэр, отличаются от нас с вами хилым умишком и нехилыми бицепсами. Подобно мулам, они просто созданы для тяжелых полевых работ. С тем же успехом вы можете переживать за летающих в небесах птиц.
— Птицы могут летать, где пожелают.
— А вы остроумны, однако. — Плантатор расхохотался. — Весьма остроумны! Но наши негритосы довольны, как дойные коровы, каждый вечер послушно следующие в коровник. Уверяю вас, они удовлетворены такой жизнью гораздо больше, чем кажется. Их потребности ограничиваются желаниями набить брюхо, вдоволь погорланить песни да завалиться на боковую. Мы оказали этим несчастным услугу, привезя их сюда. Тем самым мы спасли их души.
— Однако они не выглядят благодарными, — возразил Магнус, а его синий глаз сверкнул огнем Одина.
Я уже не раз замечал, что он умудряется исподволь проникнуть в самую суть проблемы.
— Бог установил на земле, сэр, традиционный порядок вещей, — встревоженно произнес плантатор. — Индейцы ничего не сумели сделать в Америке, так же как и эти чернокожие в Африке. Темнокожих надо приспосабливать к посильному для них делу, а краснокожих сгонять в резервации — для их собственного блага.
Будучи пенсильванцем, я очень хорошо усвоил квакерские каноны, чтобы спокойно воспринять эту чепуху.
— Как же можем мы, американцы, ратовать за свободу, если часть нашего народа томится в неволе?
— Как я уже говорил, сэр, они не такие, как мы. — Он выглядел раздосадованным. — Во Франции вы набрались соглашательских либеральных идей, но поживите немного на нашем Юге, и вы поймете, что я имею в виду. Вашингтон понял. Так же, как и наш новый президент. Всякой твари в этом мире уготовано свое место.
Явно желая закончить неприятный разговор, он отвернулся и уставился в окно, за которым темнели бесконечные ряды деревьев. Низко растущие ветви хлестали по крыше нашего поскрипывающего экипажа; порой кучеру приходилось останавливаться и срубать самые толстые и опасные из них.
Я уже начал с опаской подумывать о том, что мы заблудились, когда на пути нам наконец попался свободный чернокожий парень с ящиком плотницких инструментов, и мы спросили у него, далеко ли американская столица.
— Да вы уже в ней! — ответил он. — Полмили назад вы проехали пограничный камень.
Я огляделся. Возле дороги маячили две фермы, куча разрубленных деревьев дымилась в забытом костре, а за покосившейся оградой, казалось, вовсе ничего не было.
