— Окружайте!
Громкий голос, прозвучавший совсем близко — и совершенно неожиданно, заставил Конана вздрогнуть и схватиться за меч. Его спутник сохранял полнейшую невозмутимость, только на его лице появилось сонное выражение, как будто он прислушивался к чему-то весьма далекому. Вершина плоского холма, мгновение назад совершенно пустынная, вдруг наполнилась жизнью: десяток всадников с желтыми султанами на шлемах выскочили, словно из-под земли, и впереди них — рослый, статный красавец в дорогой одежде. Парчовый халат распахивался на его груди, позволяя видеть позолоченную кирасу из твердой выделанной кожи.
Развернув коня, Шлока молча поехал прочь. Он не спешил, не пытался уйти от погони. Он вообще как будто не замечал этой помехи. Если воины Аурангзеба представляют себя своего рода стихией — стихией войны и сражений, — и не останавливаются, сметая все на своем пути, то и мудрец может позволить себе подобную же отрешенность. Разве его мысли — не та же стихия? Отчего он должен отвлекаться на воинов, что наскакивают на него, точно псы на льва, и воображают, будто могут его укусить?
— Окружайте! — закричал предводитель в роскошном парчовом халате. — Хватайте его!
Его звали Шраддха, и богам было угодно сделать его мужем одной из дочерей Аурангзеба. Путь Шраддхи только начинался, и чего бы он ни отдал за то, чтобы возвыситься в глазах своего повелителя!
— Взять их! — громко, властно прокричал Шраддха.
Конан посмотрел на своего спутника и вложил меч в ножны. У Шлоки явно было нечто на уме, если он даже в лице не переменился при виде отряда врагов. Киммериец подумал, что мог бы один перебить больше половины. Если Шлока умеет сражаться — а что-то в том, как держался мудрец, заставляло Конана сделать такое предположение, — то вторую половину неприятеля мог бы перебить сам Шлока. И они продолжили бы свой путь, обмениваясь многозначительными фразами, насмешками и намеками — игра, в которую варвар играл не хуже своего ученого спутника.
Но Шлока даже руки не поднял, чтобы защититься.
И плотное кольцо мгновенно сомкнулось вокруг обоих всадников. Лошади кругом мотали головами и громко фыркали, воины угрожающе скалились, и тем же хищным блеском горели на солнце их сабли.
Спокойным взором Шлока ответил на бешеный взгляд черных глаз предводителя.
— Ты — Шлока, мудрец из Патампура? — спросил тот, чуть задыхаясь.
— Да, так меня зовут, — прозвучал негромкий ответ.
Лицо предводителя приняло торжественное выражение.
