Властным жестом он поднял стакан, и, если б его рука не дрожала, жест был бы вполне официальным.
– Джентльмены, – произнес странный субъект, – позвольте же предложить тост за Французскую Республику, за победу Англии и за нашу общую победу.
Он выпил залпом, торжественно выпрямившись. Рука его стала тверже.
„Яванская роза" тихо поскрипывала.
– Джентльмены, – заговорил сэр Арчибальд, – вы не можете себе представить, какое удовольствие доставляет мне ваше присутствие. Общество изысканных людей для меня важнее, чем пища. – Речь его стала быстрее, он почти захлебывался. – Когда ты рожден в благовоспитанной среде, невозможно, не страдая, выносить грубиянов. Обстоятельства, да, именно… именно это слово, обстоятельства вынудили меня сесть на это ужасное судно. Я счастлив, что не меня одного и что я не наедине с Ван Беком и Маурициусом… – Он пожал плечами. – Маурициус! Он называет себя европейцем. Человек, родившийся на Суматре и бывший на Западе не дальше Сингапура! Его жизнь прошла между Японией и голландской Индией. Можете себе представить, джентльмены! А Ван Бек! Когда я познакомился с ним, он держал кафешантан. Да, именно, и не самый изысканный! Белые среди желтых на этом судне. Допустимо ли это, спрашиваю я вас? Первый раз, когда он меня увидел, он сказал: „Сэр Арчибальд, я так польщен, так польщен…"
– Я и теперь польщен, мой дорогой Арчи, представьте себе! – послышался голос Ван Бека.
Он уже был рядом с нами, но ни один звук не возвестил о его приближении.
Если бы судно наткнулось на подводный риф, Хьюм, вероятно, растерялся бы меньше. Плечи его сразу обвисли. Он выглядел ужасно маленьким рядом с этим колоссом. Губы его задрожали. Наконец он смог произнести несколько звуков, потом пробормотал:
– Я… я хотел… нет, то есть… я… поверьте, я ничего не говорил дурного, правда, не так ли, джентльмены?
Этот человек нас не знал. Мы не сказали ему и трех фраз (он не дал нам на это времени), и теперь униженно, в страхе, он умолял нас подтвердить его ложь.
Я бросил на Боба удивленный, полный отвращения взгляд.
– Бесполезно, – холодно сказал Боб. – Самое неоспоримое качество Ван Бека – это прекрасный слух.
– Да нет же, нет! – вскричал сэр Арчибальд. – Не думайте, джентльмены, уверяю вас… вы намекаете… нет, я не это хочу сказать. Я хочу сказать, что Ван Бек – необыкновенный человек, – он почти плакал, – нет, не это… нет, нет, так, я правильно сказал: необыкновенный…
Колосс улыбался. Рот его был похож на медузу. Он молчал, тяжелый взгляд едва видимых глаз безжалостно уперся в маленького седовласого человечка, продолжавшего лепетать бессвязные слова. Было очевидно, что Ван Бек бесконечно наслаждался этим смертельным ужасом. Чем дольше длилось его молчание, тем больше Хьюм терял контроль над собой. Я видел, что он на грани припадка, как это случается с истеричными людьми. И, несомненно, Ван Бек довел бы его до этого, если бы капитан Маурициус, появившийся в этот момент, не крикнул:
