Наш жизненный опыт можно уподобить вязанке хвороста, только вместо сучьев в нее крепко увязаны важные для нас события. И пока я летел в тишине над Родосом, у меня возникло такое ощущение, что веревка, стягивающая мою вязанку, непонятно почему вдруг развязалась. Если бы мне в этот самый момент сказали, что я сейчас умру, я бы даже не удивился. Ну умру, и что? Привычный мне мир рассыпался, а новый двигается вперед уже без меня. Я словно бы сделался прозрачным, бесплотным. От меня остались только пять разрозненных чувств, и больше ничего. И теперь, махнув рукой на недоделанные дела, я прощался с уходящим от меня миром. Это было очень странное ощущение погружения в бесконечную пустоту.
Но тут заработали моторы, и сразу все вокруг наполнилось шумом. Самолет сделал большой круг и взял курс на посадочную полосу. Потерянные было плоть и кровь вернулись ко мне, и я ступил на остров Родос самым обычным туристом. Потом, как и подобает живому и не собирающемуся умирать существу, я перекусил в рыбном ресторане, выпил вина и отправился в гостиницу отдыхать. Но смерть как некое шестое чувство осталась во мне и никуда не делась и по сей день.
И когда размышляю о смерти, я всегда вспоминаю пейзаж, увиденный мной тогда из окна самолета. Честно говоря, я почти уверен, что какая-то часть меня умерла. Тихо-тихо. В небе над Родосом.
Старые песни бывают настолько старыми, что перестаешь понимать, о чем в них поется. Например, в одной детской песенке под названием «Красные туфельки» есть такая строчка:
«В красных туфельках девочка с чужеземцем ушла».
Оказывается, многие нынешние японцы не понимают смысл устаревшего слова «чужеземец» («а stranger» по-английски, «идзин-сан» по-японски), которое теперь уже почти окончательно вытеснено из разговорного языка современным «иностранец» («гайко-кудзин»).
Когда слово выходит из употребления, оно становится просто сочетанием звуков. Поэтому реакция типа: «Эт-та что еще такое?» — вполне обычна и закономерна. Не так давно я провел в интернете кампанию по поиску объяснений слова «идзин-сан» и насобирал множество любопытных ошибочных версий.
Чаще всего встречались варианты «иидзии-сан» (добрый дедушка) и «хиидзии-сан» (прадедушка). Что ж. Я вполне могу представить себе дряхлого прадедушку, который, шаркая в сторону порта, тянет за собой за руку маленькую девочку. Но, во-первых, я тут же начинаю волноваться за старичка, а во-вторых, мне кажется, что большинству прадедушек такие эскапады все-таки не под силу. В случае с «добрым дедушкой» ситуация, конечно, выглядит гораздо более жизнеутверждающей и даже может сойти за хеппи-энд. Хотя поди знай, что это за добрый дедушка такой. Очень может быть, что наутро он окажется злее некуда. «Хи-хи-хи, моя девочка», — захихикает противный старикашка, и нам останется только посочувствовать несчастному ребенку.
