ОЧКАРИК. Чаще, конечно, четыре. Но иногда бывает и одиннадцать. Болельщику «Спартака» это знать не обязательно, но ты уж поверь на слово. И если поезд остановился в туннеле, то, скорее всего, это поломка, но — не всегда…
Двери открываются, но Очкарик не выходит, а отшатывается назад. В вагон начинают входить слепые — много, очень много слепых. Стуча палочками, они быстро и организованно рассаживаются по свободным местам. Гражданин в плаще встаёт и остаётся стоять.
ДЕВУШКА. Серёж, ты чего? (Смеётся). Да они же ничего не видят: ну, давай…
СЛЕПОЙ (остановившись возле Гражданина в плаще, писклявым голосом). Простите, это место свободно? (Гражданин в плаще молчит). Могли бы и ответить.
ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Свободно. Садитесь, пожалуйста.
СЛЕПОЙ. Большое вам человеческое спасибо.
Садится и, повернув голову, улыбается Гражданину в плаще, обнажив верхние зубы. Поезд трогается и въезжает в туннель.
Занавес
— «Оф…фен…ба…хер!» — прочёл Карабукин и грохнул крышкой пианино.
— Нежнее, — попросил клиент.
— А мы — нежно… От винта! — Движением плеча Карабукин оттёр хозяина инструмента, впрягся в ремень и скомандовал:
— Взяли!
Лысый Толик на той стороне «Оффенбахера» подсел и крякнул, принимая вес. Обратно он вынырнул только на площадке у лифта. Лицо у Толика было задумчивое.
— Тяжело? — сочувственно поинтересовался клиент.
— Советские легче, — уклончиво ответил Толик.
— В два раза! — уточнил Карабукин. Он часто дышал, облокотившись на «Оффенбахер».
Они стояли на чёрт знает каком этаже, а грузовой лифт — на третьем. Уже два месяца.
— Взяли, — сказал Карабукин.
Через пару пролётов Карабукин молча лёг лицом на «Оффенбахер» и лежал так, о чем-то думая, минут десять. Лысый Толик выпростался из лямки, сполз вниз по стене и протянул ноги в проход. Он посидел, обтёр рукавом поверхность головы и, обратившись в пространство, предложил покурить. Клиент торопливо распахнул пачку. Толик взял одну сигарету, потом подумал и взял ещё три.
Карабукин курить не стал.
— Здоровье бережёте? — льстиво улыбнулся клиент и сам покраснел от своей бестактности.
— Здоровья у нас навалом, — ответил цельнолитой Карабукин, разглядывая клиента, похожего на подержанную мягкую игрушку. — Можем одолжить.
Тот испугался:
— Не надо, что вы!
Помолчали, Карабукин продолжал рассматривать клиента, отчего тот ещё уменьшился в размерах.
— Сам играешь? — кивнув на инструмент, спросил он.
— Сам, — ответил клиент. — И дочку учу.
