И, говоря это, она подала префекту бумаги.
Все были удивлены. Мэр заметно побледнел. Орсо, нахмурив брови, подошел, чтобы посмотреть бумаги, которые префект очень внимательно читал.
— Над нами издеваются! — воскликнул снова Орландуччо, вставая в гневе. — Пойдем отсюда, отец, нам не нужно было приходить сюда.
Барричини довольно было мгновения, чтобы успокоиться. Он попросил посмотреть бумаги, префект, не говоря ни слова, подал их ему. Тогда, подняв на лоб свои зеленые очки, он пробежал бумаги с довольно равнодушным видом.
Коломба в это время смотрела на него глазами тигрицы, видящей, как лань приближается к логовищу ее детенышей.
— Но… — сказал Барричини, опуская свои очки и передавая бумаги префекту, — зная доброту покойного полковника, Томмазо подумал… Он, должно быть, надеялся… что господин полковник передумает отбирать мельницу… И действительно, он удержал за собой мельницу, следовательно…
— Это я оставила ее за ним, — сказала Коломба презрительным тоном. — Мой отец умер, и мне в моем положении нужно было беречь клиентов.
— Однако, — сказал префект, — этот Томмазо признался, что он написал письмо. Это ясно…
— Для меня ясно то, — перебил Орсо, — что во всем этом деле кроется много всяких подлостей.
— У меня есть еще кое-что, противоречащее уверениям этих господ, — сказала Коломба.
Она отворила дверь в кухню, и тотчас же в залу вошли Брандолаччо, лиценциат богословия и пес Бруско. Оба бандита были безоружны, по крайней мере с виду; на поясах у них были одни патронташи без пистолетов, составляющих их необходимое дополнение. Войдя в залу, они почтительно сняли шапки.
Невозможно представить себе эффект, произведенный их внезапным появлением. Мэр едва не упал навзничь; его сыновья храбро заслонили его, опустив руки в карманы за стилетами. Префект шагнул к двери, а Орсо схватил Брандолаччо за ворот, крича:
— Чего тебе здесь нужно, подлец?
— Это засада! — кричал мэр, пытаясь отворить дверь, но, как потом оказалось, Саверия по приказанию бандитов заперла ее снаружи.
— Добрые люди! — сказал Брандолаччо. — Не бойтесь меня: я вовсе не такой черт, каким кажусь с виду. У нас нет никакого злого умысла. Господин префект, я ваш покорнейший слуга… Осторожнее, поручик, а то вы меня задушите… Мы пришли сюда как свидетели. Ну, патер, говори ты: у тебя язык без костей.
— Господин префект, — сказал лиценциат, — я не имею чести быть с вами знакомым. Я Джоканто Кастрикони, более известный под именем патера. Теперь вы понимаете, с кем имеете дело? Синьора, которую я также не имел счастья знать, передала мне просьбу сообщить ей, что мне известно о некоем Томмазо Бьянки, вместе с которым я сидел три недели тому назад в тюрьме в Бастии. Вот что я могу вам сказать…
