Башня и дом делла Реббиа занимают северную сторону площади Пьетранеры; башня и дом Барричини — южную. От северной башни до фонтана — вот место прогулки для делла Реббиа; Барричини гуляют на другой стороне. Со времени похорон жены полковника ни разу не видели, чтобы кто-нибудь из членов двух семейств показался не на той стороне площади, которая была назначена ему каким-то молчаливым согласием. Чтобы не делать крюка, Орсо хотел проехать перед домом мэра; Коломба предостерегла его и попросила проехать к дому переулком, не пересекая площади.
— Зачем? — сказал Орсо. — Разве площадь существует не для всех?
И он пришпорил лошадь.
— Храброе сердце! — сказала тихонько Коломба. — Отец, ты будешь отмщен…
Выехав на площадь, Коломба держалась между домом Барричини и своим братом и все время зорко смотрела на вражеские окна. Она заметила, что они с недавнего времени забаррикадированы и что в них устроены archere. Так называются узкие отверстия вроде бойниц, открывающиеся между толстыми бревнами, загораживающими нижнюю часть окна. Боясь нападения, люди таким образом укрепляются; тогда можно стрелять в нападающих из-за прикрытия.
— Трусы! — сказала Коломба. — Посмотрите, брат, они уже начинают остерегаться. Они загородились, но ведь когда-нибудь придется выйти!
Появление Орсо на южной стороне площади произвело на Пьетранеру большое впечатление и было принято за доказательство смелости, граничащей с дерзостью. Для нейтральных жителей, собравшихся вечером около зеленого дуба, оно послужило темой для бесконечных комментариев.
— Счастлив он, — говорили там, — что еще не вернулись сыновья Барричини; они не так терпеливы, как адвокат, и не пропустили бы врага через свою землю, не заставив его заплатить за дерзость.
— Попомните, что я вам скажу, сосед, — прибавил старик, местный оракул.
— Я приглядывался сегодня к Коломбе. У нее что-то есть на уме. В воздухе пахнет порохом. Скоро свежее мясо будет дешево в Пьетранере.
Орсо расстался с отцом в детстве и не успел как следует узнать его. В пятнадцать лет он уехал из Пьетранеры в Пизу учиться, а затем поступил в военную школу. Гильфуччо в это время сражался в Европе под императорскими знаменами. На континенте Орсо виделся с ним редко и только в 1815 году попал в полк, которым командовал отец. Но строго соблюдавший дисциплину полковник обращался с сыном, как и со всеми остальными молодыми поручиками, то есть очень сурово. Орсо вспоминал, как в Пьетранере отец отдавал ему саблю, позволял разрядить ружье, когда возвращался с охоты, или как он в первый раз посадил его, мальчишку, за семейный стол. Потом он представлял себе полковника делла Реббиа, как он посылал его, Орсо, под арест за какой-нибудь необдуманный поступок и не называл иначе, как поручик делла Реббиа: «Поручик делла Реббиа, вы не на своем месте в строю; на трое суток под арест», «Ваши стрелки выдвинулись на пять метров за линию резерва; на пять суток под арест», «Пять минут первого, а вы еще в фуражке; на восемь суток под арест»… Один только раз, под Катр-Бра
