Имеем ли мы сейчас в наличии такой терминологический порядок? Не знаю, может быть, в каких-то отраслях наук он разработан досконально и окончательно, но практически на каждом шагу мы сталкиваемся с терминологическими спорами: и в политике, и в экономике, и в юриспруденции, да и почти везде, но, по-моему, нет другой такой области, где слова и понятия были бы настолько размыты и неопределены, как современная полемика по еврейским проблемам. Констатируя сей факт, мы вовсе не претендуем на некое сенсационное открытие, многие исследователи и до нас сетовали на тот же изъян. Так, например, автор солидной монографии «Истории антисемитизма» Лев Поляков большую часть своего труда посвящает истории и фактам, ни к антисемитизму, ни даже к евреям никакого отношения не имеющим, например, подробностям отношений мусульман и христиан в «истории антисемитизма» и т.п. Без малейшей попытки дать им какое-либо обоснование, истолкование, объяснение, построить теоретическое обобщение, проследить тенденцию, сделать выводы. Только уже во втором томе своей монографии, называемом «Эпоха знаний», на 26-й странице он как бы пытается исправить свое упущение и пишет: «...антисемит... Необходимо договориться о постоянном значении этого понятия». Наконец-то, – думаем мы, – и он прозрел, да, необходимо и давно пора! Но только было высказано сие благое пожелание, как автор тут же о нем забыл и переключился на совершенно другую тему, более того, переходит на безобразный и низкий прием базарных баб – argumentum ad hominem (аргумент к человеку), несколько страниц посвятив психоанализу личности Вольтера, как будто этот психоанализ даст нам определение антисемитизма и сути еврейского вопроса.
Вот видите, необходимость «договориться о постоянном значении этого понятия» была высказана, но тем не менее «воз остается и ныне там». Может быть, автору представляется, что для нас понятие «антисемитизма» давно стало понятным и само собой очевидным по тем высказываниям о евреях, которые он цитировал время от времени на страницах своей книги? – Да, в таком случае «антисемиты» – буквально все, кто что-либо говорят о евреях. Это только подтверждает слова Солженицына, который сравнил ярлык «антисемитизма» с «антисоветизмом»: «С тою легкостью, с которой у нас объявляется антисоветским все то, что хоть на миллиметр уклоняется от официальной партийной линии, все то, что не есть захлеб восхищения перед нашим режимом, – с той же легкостью объявляется антисемитской всякая попытка безвосторженного, беспристрастного, обоестороннего рассуждения о евреях» (Евреи в СССР и в будущей России). Солженицын писал эти слова еще в 60-е годы прошлого века, и вы думаете, что за 40 лет в нашем мире в этом вопросе произошли какие-нибудь принципиальные изменения? Ну вот, давайте посмотрим, что совсем недавно в своей книге «Евреи, Диссиденты, Еврокоммунисты» написал Сергей Кара-Мурза: «Если уж от нас скрывают, что такое антисемитизм, то скажите хотя бы, что не считается антисемитизмом!». А сам корифей «антисемитизма» академик Игорь Шафаревич в одном из своих недавних интервью сказал: «Я обсуждал там вопрос о том, является ли такая позиция антисемитизмом или нет. И высказал точку зрения, что совершенно не понимаю, что такое антисемитизм: это неприязнь к каким-нибудь определенным национальным чертам еврейского характера, или к наружности, или желание каким-то образом ограничить возможности евреев в жизни? Или, как у Гитлера, стремление или хотя бы выражение желания их физически уничтожать? И вообще, что это такое? Я подчеркнул, что, когда этот термин употребляется, он никогда не поясняется. А это есть способ влияния на массовое сознание, которым создается аморфный термин, который находится вне сферы логических рассуждений, уже по своему аморфному характеру. Он логически не обсуждается, и поэтому возражать против него невозможно. Он только создает атмосферу чего-то чудовищного». Здесь мы не можем с ним не согласиться, разве что попутно следует заметить, что в свете этих справедливых рассуждений ему также, свою очередь, неплохо было бы разъяснить своим читателям, что такое «русофобия», какие конкретно правонарушения должен совершить человек, чтобы ему можно было инкриминировать сие преступление.
