.
Итак, изучение всей (!) предшествующей философии — вот путь к овладению культурой теоретического мышления.
И далее Энгельс поясняет, что «наиболее плодотворными» для естествознания могут быть две исторические формы диалектической философии, а именно: древнегреческая и классическая немецкая философия от Канта до Гегеля.
Почему же греческая философия, столь далекая нашему времени, может быть плодотворна для естествознания? Потому что здесь диалектическое мышление выступает еще в «первобытной простоте», без последовавшего затем метафизического расчленения природы на частности, благодаря чему был закрыт путь от понимания отдельного к пониманию целого. Всеобщая связь явлений у греков не доказывается в подробностях: она является результатом непосредственного созерцания. В этом недостаток греческой философии, из-за которого она должна была впоследствии уступить место другим воззрениям. Но в этом же заключается и ее превосходство над всеми ее позднейшими метафизическими противниками: если метафизика права по отношению к грекам в подробностях, то в целом греки правы по отношению к метафизике.
И далее Энгельс делает вывод, который следует воспроизвести целиком: «Это одна из причин, заставляющих нас все снова и снова возвращаться в философии, как и во многих других областях, к достижениям того маленького народа, универсальная одаренность и деятельность которого обеспечили ему в истории развития человечества место, на какое не может претендовать ни один другой народ. Другой же причиной является то, что в многообразных формах греческой философии уже имеются в зародыше, в процессе возникновения, почти все позднейшие типы мировоззрений. Поэтому и теоретическое естествознание, если оно хочет проследить историю возникновения и развития своих теперешних общих положений, вынуждено возвращаться к грекам. И понимание этого все более и более прокладывает себе дорогу. Все более редкими становятся естествоиспытатели, которые, сами оперируя обрывками греческой философии, например, атомистики, как вечными истинами, смотрят на греков по-бэконовски свысока на том основании, что у последних не было эмпирического естествознания. Было бы только желательно, чтобы это понимание углубилось и привело к действительному ознакомлению с греческой философией»[18].
Приведенные слова Энгельса звучат как живое вступление к теме нашего разговора с читателем.
Пусть теперь читатель перенесется мысленно на двадцать шесть веков назад, на греческие земли, острова и колонии, где талантливый народ мореплавателей и торговцев, ремесленников и земледельцев, поэтов и рапсодов, пиратов и героев, наследников Геракла и Ахиллеса, Прометея и Дедала, Ясона и Одиссея, Гомера и Гесиода пустился в небывалое и полное приключений путешествие по бурным волнам теоретического мышления на поиски «золотого руна» истины.
