— Анна Мария, я могу открыть секрет той страсти, какую требует от вас ваш маэстро.
Глаза у меня уже слипались — а ведь не так просто заснуть, когда мерзнешь.
— Я добродетельная девушка, — пробормотала я, сердясь, что она меня разбудила.
— Ты и останешься такой — даю тебе слово! Твое целомудрие нисколько не пострадает. Зато своему маэстро ты доставишь большую радость.
Она приподнялась, опершись на локти. Я повернулась к ней и раздраженно спросила:
— Что за загадки ты мне загадываешь?
Несмотря на кромешную темноту, я почувствовала, что Клаудия улыбается.
— Давай-ка я покажу тебе!
— Покажешь? Где — здесь? В дортуаре?
— Лучше места не найти.
Она придвинулась поближе ко мне и заговорила тихо-тихо, едва ли не шепотом:
— Анна Мария, у каждой женщины — и у девушек тоже — есть на теле потайное местечко. Если правильно погладить его, то все тело затрепещет и зазвучит не хуже струн твоей скрипки.
Я снова улеглась, негодуя, что меня так глупо разыгрывают.
— Ложись спать, Клаудия! Надо набраться сил для завтрашней репетиции.
Она стала трясти меня за плечо:
— Именно поэтому я сегодня и завела с тобой этот разговор, Аннина.
— Не называй меня Анниной, — огрызнулась я.
Я вспомнила, как когда-то верила, будто музыка coro исходит прямо из тел девушек. Мне было невдомек, каким образом эта саксонская ведьма разгадала мою детскую фантазию.
— Ну же, — снова усадила она меня на постели. — Смотри, что я делаю, и повторяй.
Мои глаза к тому времени понемногу привыкли к полумраку. Клаудия словно бы собралась играть на виолончели — уселась, разведя колени в стороны.
— Это здесь, — пояснила она, засунув руку себе под ночную рубашку. — У тебя тоже такое есть. Оно похоже… я не знаю, как это будет по-итальянски.
Она снова выпростала руку, а другой накрыла ее сверху: получился колокольчик с язычком-пальцем.
— Такая маленькая штучка, от которой он звенит. Найди-ка у себя!
Я полезла себе под рубашку. Как же я раньше-то не замечала? Я притронулась к «штучке» — и словно бы сама превратилась в скрипку: от прикосновений моих пальцев каждая частичка моего тела затрепетала, особенно кончики грудей и своды стоп.
Клаудия прикрыла глаза — я вслед за ней.
— Ну что, чувствуешь? — спросила она.
— Ага, — еле выдавила я, потому что дышать почему-то стало трудно, словно я взбиралась по лестнице.
— Води пальцами, как по струнам своей скрипки, Анна Мария Скрипка.
— Но струны моей скрипки от этого не становятся мокрыми.
— Думай о сонате, которую нам играть завтра, — об аллегро. А когда мы завтра будем играть аллегро, думай об этом!
