Бог что-то промурчал о смирении. То есть, о еще большем смирении. Серый плюнул в горелую землю и согласился смириться глубже, но в последний раз. И дал обет, что если смирение не поможет, то уж тогда, старый хрен, не жалуйся! Ты русских мало знаешь, всего 666 лет!
Серый подался в монахи, слил последнюю заначку в монастырский общак. Долго постился, каялся, болел. С трудом, но окончательно подавил шевеление плоти. И совсем уж примирился с Богом, как вдруг заметил, что коварный старик разбирается с ним не напрямую! Игумен Спасского монастыря Лавр стал строить Серого, заявил, что имеет от Бога прямое откровение по новой службе. Эту службу, — кому, неясно, зачем, непонятно, — нужно нести совсем не по-монашески. Физические данные Серого еще позволяли скакать верхом, плыть под парусом, колоть копьем, рубить кривой татарской саблей. И Богу, по словам отца Лавра, эти навыки очень нужны были. «А как же «не убий!»?», — спросил Серый. «А на хрен! — если Богу угодно», — отрезал Лавр…
Серый рассказывал медленно, плавно, обреченно, и Великое Солнце достало-таки собеседников в тени сарая. Перешли в темный угол гостиничной трапезной. Под резвое пиво рассказ потек быстрее. Выяснилось, что Спасский монастырь — это как бы и не монастырь вовсе, а военное поселение.
— Так я там был! — сказал Глухов, — и оружия не видел!
— Так тебе и покажут! А видел ты хоть одного старца, постника, отшельника?
— Да. Там был такой лекарь полуслепой…
— Ну, лекарю верхом скакать не надо, его в телеге возят. Наука лекаря с годами приобретается — как раз к седым волосам. Зато остальные? — Серый ударил воблой о стол.
— Да, остальные — как на подбор. Молчаливые, крепкие. На братской молитве поют строевым хором.
Серый прожевал пласт воблы, выдержал тревожную паузу и заявил неслыханное. Будто в Спасском угнездилось некое Крестовое братство, вернее не все братство, а только его передовой, ударный отряд в сотню сабель.
— Само Крестовое воинство сидит в Спасском и по другим монастырям, а Крестовые Отцы, я так считаю, засели в Ростове, у архиепископа… «Надо было ему пива не давать!», — не поверил Глухов.
— И зачем это братство?
— Тут, понимаешь, какая штука! — возбудился Серый, — попы считают себя верхушкой народа. Они и грамотные, и философию понимают, и к Богу ближе всех. И их бесит, что миром правят нехристи! Не в том смысле, что жиды и магометане, а в смысле, что не всерьез принимающие Христа. То есть, миряне, князья, цари. Грешники. И кажется святым отцам, что их подвиг — исправить этот мир, принести в него веру, внушить надежду, возбудить любовь и все такое… — А кто же спорит, — хмыкнул Глухов, подливая.
