Легенда-2 хорошо объясняла основную неувязку легенды-1. Вот в чем состояла неувязка.
Ярославль и Спасский монастырь были зоной архиепископа Никандра Ростовского, и странно получалось: игумена Лавра протоиерей Андрей извещал о своем возвышении, а его начальника — архиепископа Никандра — нет. Можно было подбросить Лавру мысль, что у Андрея с Никандром любви нету. Но это опасно для будущих дел. Вообще странно, что Андрей отправил мирских посланников. Нужно было выкручиваться.
Глухов прикинул, что извинительной причиной вранья в данном случае может быть государственная служба, например, по военной части: разведка татарских поселений, проверка настроений в городах по поводу войны и т. п. Тогда естественна скрытность, таинственность похода.
Вид великой реки Волги, уходящей в бескрайние южные пространства навел Глухова на мысль о строительстве порта для речной флотилии. «Годится!», — решил Глухов. После некоторых доработок легенда-2 была готова. Иван отозвал в сторонку Волчка, объяснил основу — ровно столько, сколько должен знать подручный, — вдруг будут пытать, так чтоб признавался в меру. Хотя пытать, кажется, не должны.
Около трех часов, открыто и назойливо выпросив у монастырского писца лист бумаги, Глухов отъехал в город.
Ехал неспеша. На полпути увидел толпу в черном. Три десятка монахов вполне упорядоченно шли навстречу. «Петропавловцы!».
Глухов съехал на обочину, повернулся к проходящим и стал поочередно осенять их и себя крестным знамением. Со стороны это напоминало проводы последнего взвода на линию фронта. Глухов почувствовал себя старцем, негодным к строевой.
Монахи понуро шли мимо. Вид у них был усталый. Сапоги,… — кстати, почему они в сапогах?.. — покрыты толстым слоем пыли, лица красные, потные.
Глухов на всякий случай пересчитал ходоков. Конечно, их было 36. Три стола возвращались без потерь. Выделялись их командиры, — «столоначальники». Иван прищурился и запросто представил этих молодых ребят в красных стрелецких кафтанах или панцирях немецких алебардьеров. «Монастырь так же лишает нас юности, как и война», — грустно дурачился Глухов.
Уже через пару часов он был в Ярославле и раскладывал вещи в небольшой чистенькой комнатке не самого дешевого постоялого двора. Здесь, конечно, тоже имелся вид на Волгу, боковым зрением прихватывался местный кремль с соборной церковью, но главное — дверь комнаты запиралась на замок грубой и крепкой работы. Кстати, тут и поесть можно было, — первый этаж рубленого здания занимала обширная трапезная — едоков на сорок. «Три Апостола», — усмехнулся Глухов, — вот как нужно назвать этот кабак!».
