В тот вечер Сверхкозел притащил из своей квартиры граммофон и поставил его в гостиной, чтобы проиграть личным приверженцам пластинки с записями выступлений Пенни Брюса — пять или шесть дисков. Время от времени он начинал говорить, неспешно и раздумчиво, объясняя подоплеку ареста знаменитого комика и суть схваток в зале суда, а потом ставил иглу на определенную запись. Спустя некоторое время присутствующие заговорили на другие темы. Причем несколько человек могли одновременно высказывать свои мнения. Однако как только Сверхкозел начинал говорить о чем-то в своей сдержанной манере, все почтительно умолкали. А потом он сходил в свою квартиру и принес диск Орнетта Коулмана.
— Ты ведь немного разбираешься в джазе, Эверет?
Супермен впервые за все время напрямую обратился ко мне. До тех пор я и не догадывался, что он узнал меня.
— Весьма поверхностно.
— Отец Эверета познакомил меня с творчеством Раасана Роланда Керка, — обратился Сверхкозел к юному второкурснику, который, к всеобщему удивлению, напросился на его семинар, предназначавшийся для старшекурсников. — Мне эта музыка казалась слишком сложной, и я мало ее слушал.
Я пытался представить себе тот период, когда Сверхкозел и папа проводили много времени вместе. Вообразить такое было практически невозможно, тем не менее у Сверхкозла не имелось никаких оснований врать по этому поводу. Впервые за все время мне пришло в голову, что мои родители, возможно, вели какую-то светскую жизнь. Общались с людьми и все такое.
— Твой старик писал о джазе? — спросил у меня второкурсник, широко открыв глаза.
Полагаю, он неправильно понял замечание Сверхкозла. В коркоранском колледже немало известных — или по крайней мере интересных — отцов, только мой не принадлежал к их числу.
— Мой отец работал в отделе строительства и городского развития штата Нью-Йорк. Совсем недавно он потерял работу.
— Этот человек также неплохо играет в карты, — улыбнулся Сверхкозел. — Не скрою, он вчистую обыграл меня несколько раз.
— О да, отец — настоящий злодей, — сказал я, стараясь вложить в свои слова максимум иронии.
Мне не хотелось думать о том, как папа заискивал перед Сверхкозлом, что определенно имело место в ходе вечеров, которые они проводили вместе.
Потом заиграл резкий, скрипучий и визгливый джаз. Сверхкозел, сидя в жалком казенном кресле, закрыл глаза и начал покачивать головой, как бы мысленно переносясь в прошлое, на танцевальную площадку вечеринки нашего района, а возможно, и в более далекие времена. Я изучал его лицо. Густые пучки волос вокруг ушей и на шее стали совсем седыми. Интересно, сколько ему сейчас? Провел ли он несколько десятков лет в ледяном кубе, как Капитан Америка? Если Ральф Герстен преподавал в пятидесятые, то, выходит, он старше моего отца.
