— Меня зовут Джон Хардинг. Мы с Констанс когда-то работали вместе. — Я широко улыбаюсь и протягиваю руку. Я обаятельный и знаю об этом.
Толстушка берет мою руку и энергично трясет ее, как обычно делают женщины, абсолютно лишенные сексуальности.
— Роуз. Приятно познакомиться. — Она снова обращается к Грини, по-прежнему пребывающей в шоке: — Поискать Фрэн?
При этих словах я обращаю внимание, что Грини одной рукой придерживает прогулочную коляску, в которой сидит ребенок, явно ее.
— Что за ангел? — спрашиваю я — это одна из моих уловок, которые я использую для одиноких матерей, и это всегда срабатывает. Лично я большой поклонник одиноких матерей, общение с ними напоминает охоту на кроликов, к тому же они боятся обязательств (обжегшись на молоке, дуют на воду); в общем, воплощают мою идею о совершенной женщине. Разумеется, моя уловка сработала и с Грини.
— Это Флора, моя младшая. — Произнося имя дочери, она улыбнулась и расслабилась, впервые с того момента, как увидела меня. Затем она с рассеянным видом принимается гладить девочку по головке. Очень трогательно. Очаровательный ребенок, как и следовало ожидать, очень похож на мать. — Я пришел, чтобы забрать свою старшую. Она только что поступила в школу. В подготовительный класс. А ты? Ты?..
— Боже мой, нет, Грини, — решительно отметаю я ее предположение, будто являюсь отцом какого-нибудь школьника.
По ее лицу промелькнуло выражение облегчения. Интересно, чему она радуется: тому, что наши дети не учатся в одной школе, или тому, что у меня вообще нет детей. Ребенок продемонстрировал бы мои обязательства по отношению к кому-то, обязательства, которые я не был готов принять на себя по отношению к ней.
— Тогда что ты здесь делаешь?
Она задала вопрос не из вежливости. Вопрос был задан раздраженным, дерзким тоном. Странно, но меня это взволновало.
— Веду консультативную работу для Би-би-си. Хотя теперь, когда я признался, мне придется убить тебя.
Я искоса смотрю на Конни, чтобы понять, узнала ли она старую шутку. Она ничего не говорит, и на губах не появляется ни тени игривой улыбки, и я продолжаю:
— Я освободился с работы рано, а поскольку мой приятель, Крейг Уокер, работает здесь, я подумал, не заехать ли за ним, чтобы выпить с ним пива.
— Мистер Уокер твой друг?
Кожа Конни утрачивает серый оттенок, она становится белой, почти прозрачной. Держу пари, она изобразила себя здесь вполне добропорядочной особой и совершенно не желает, чтобы ее знойное прошлое выплыло наружу. Я наслаждаюсь тем, что заставил ее страдать, — это послужит ей уроком за столь недружелюбное отношение.
