К счастью, гость оказался человеком деликатным. Отозвавшись каким-то сочувственно-шутливым замечанием, он с приветливой, даже несколько застенчивой улыбкой, попросил разрешения на осмотр лаборатории.
– Мистер Блер – распорядитель фонда имени Теодора Финчля, – счел нужным пояснить директор. – Быть может, он несколько преувеличенного мнения о более чем скромных достижениях института и о том вкладе, который...
– Извините, сэр, – рассердился Эверетт. – Пусть достижения наши не так уж и велики, но что касается вклада... Наш институт является по существу противосаранчовым центром всего Британского Содружества, а поле деятельности его распространяется на многие континенты и острова жаркого и умеренных поясов планеты. И если правительство по слепоте своей скупится на поддержку, то это еще не значит, что мы...
– Без политики, умоляю, без политики, Эверетт, – с шутливым ужасом замахал руками директор. – Уверяю вас, нашему гостю это совсем не интересно.
– Все это чрезвычайно любопытно, джентльмены, – с мягкой улыбкой заметил американец. – А вы еще говорите: преувеличенное мнение. Да я и не подозревал, что ваше поле деятельности столь обширно.
– О да, – заторопился директор. – В этом отношении мой друг доктор Эверетт совершенно прав. Наш географический отдел, например, прослеживает передвижение крупных стай во всем мире. Специальная лаборатория занята искусственным размножением саранчи...
– Вот как! – удивился Блер. – У вас занимаются даже этим?
– Миллион яиц в год, сэр. Миллион яиц и до пятидесяти тысяч взрослых особей. Размножение саранчи у нас, так сказать, носит характер массового производства. Признаться, это служит нам дополнительной статьей дохода. Мы рассылаем саранчу десяткам университетов и многочисленным ученым во многие страны.
– Поразительно! И вы не опасаетесь производить в таких масштабах подобный материал здесь, в Англии?
Директор улыбнулся:
– Недавно произошел курьезный случай. Молодой биолог в панике прибежал в полицию с кузнечиком в спичечной коробке. «Это шистоцерка – опаснейший вредитель, я поймал его в центре Лондона, в Гайд-парке!» – волновался он. Полиция было всполошилась, но мы быстро успокоили ее. Действительно, несколько особей удрало у нас из лаборатории, но в этом не было ничего опасного. У пустынной саранчи нет и малейшего шанса выжить на наших островах. К сожалению, во многих других районах мира саранча себя чувствует отлично. Она может буквально процветать на площади около тридцати миллионов квадратных километров. Значительная часть Африки и Азии и сегодня еще страдает от ее опустошительных налетов.
