Дикон был изумлен, увидев драгоценности Кэролайн. Из кожаной сумочки высыпались бусы, ожерелья, кольца, диадемы и множество булавок, украшенных бриллиантами, рубинами, изумрудами и жемчугом. Такие сокровища никак не вязались с рассказами о недобром муже, державшем свою жену, как пленницу, взаперти. На мгновение ему стало не по себе: что за игру она ведет? Сначала она рассказала им одно, затем совершенно другое. Неужели и вторая история тоже выдумка? Он повертел в руках брошь с бриллиантами и нахмурился.
Кэролайн поняла.
— Вы удивляетесь, откуда все это, не так ли? Уверяю вас, это действительно все мое, подарок моей матери. Вы помните, я единственная дочь в семье. Мои родители были счастливы, что я выхожу замуж за пэра. — Она замолчала. Ей не нужно было об этом говорить. — И они хотели, чтобы я производила в обществе достойное впечатление. Это, можно сказать, часть моего приданого.
Леди Райкот тут же услышала слово «пэр».
— Так вы, значит, леди Мейкпис, а не просто миссис Мейкпис?
— Я не то и не другое, как я уже говорила, — улыбнулась Кэролайн. — Не могли бы вы и дальше называть меня миссис Мейкпис? Я уже привыкла к этому имени.
— Но у вашего мужа есть титул? — не унималась леди Райкот.
— Да. И это все, что я могу сказать.
— Я всегда знала, что вы — леди, — пробормотала леди Райкот.
— Правда? — спросил Дикон. — Что-то мне раньше так не казалось. — Он улыбнулся матери, которая вдруг стала пунцовой.
Дикон вернулся из Дарема в приподнятом настроении. Ему удалось продать драгоценности Кэролайн за тысячу шестьсот фунтов. Конечно, они стоили гораздо дороже, объяснил он, но все равно это больше, чем он рассчитывал. Ему было не по себе оттого, что пришлось продавать единственные ценные вещи, которые у Кэролайн были, — фамильные драгоценности, которые многое для нее значили. Если бы у него были эти тысяча шестьсот фунтов, он бы сам «купил» их у нее, а затем бы вернул, но таких денег у него не было.
Он был удивлен, увидев, что она не очень переживает из-за потери этих драгоценностей, а если даже и переживает, то очень умело скрывает свои чувства.
— Тысяча шестьсот фунтов! — повторила Кэролайн. Ее глаза засветились, когда он протянул ей деньги.
— Подумать только, сколько платьев! Амазонка! Новая накидка! Ботинки! Яркие цвета! Клянусь, никогда больше не буду носить черное, кто бы ни умер.
— Это ужасно, что вы вынуждены продавать семейные драгоценности, чтобы сшить себе несколько платьев, — сказал Дикон.
