Первыми по времени из таких фактов были несколько больших бесед между Ванситартом и мной как, советским послом, происходившие в июле — августе 1934 года. Беседы начались по инициативе Вамситарта, причем очень любопытна была форма, в которую он облек эту инициативу.
21 июня 1934 г. мы с женой были на завтраке у Ван — ситартов. Присутствовало человек десять и среди них сэр Джон Саймон. Однако завтрак был устроен не в его честь, а в честь меня и моей жены Это явствовало из того, что, как полагается по английскому этикету, я был посажен справа от хозяйки, а моя жена справа от хозяина, — стало быть, мы были старшими гостями. Саймон был посажен слева от хозяйки, — стало быть, он был гостем № 2 Во время завтрака, когда за столом стоял перекрестный шум от говора гостей, леди Ванситарт, слегка наклонившись в мою сторону, спросила: —Ну, как вам нравится жизнь в Лондоне?
Что-то в тоне и выражении лица леди Ванситарт дало мне понять, что ее вопрос не является просто обычной светской болтовней, однако я осторожно ответил:
— Лондон — город хороший, но я встречаюсь здесь с большими трудностями.
Леди Ванситарт наклонилась ко мне еще ближе и полушепотом спросила:
— Эти трудности создает мой сосед слева?
Она имела в виду Саймона. Я утвердительно кивнул головой.
— Но почему бы вам не поговорить откровенно обо всем с Ваном? — так леди Ванситарт фамильярно звала своего мужа.
Я знал, что Саймон и Ванситарт политически не ладят, ибо являются представителями двух различных дипломатических линий, но все-таки я не ждал, что леди Ванситарт так откровенно даст мне понять о разногласиях, существующих между министром иностранных дел и его постоянным заместителем.
— При той атмосфере, которая создана вокруг советского посольства в Лондоне, — ответил я, — мне казалось неудобным проявлять в этом отношении инициативу.
— Ах, так? — воскликнула леди Ванситарт. — Если дело только за тем, кто первый начнет разговор, то такую трудность легко преодолеть… Я беру это на себя.
Для меня было ясно, что устами леди Ванситарт говорит сам постоянный товарищ министра иностранных дел. Однако меня не покидала известная доза скептицизма: женщины — существа эмоциональные, и я опасался, что в разговоре со мной эта миниатюрная, изящная женщина могла зайти дальше «инструкций», полученных от мужа.
Но нет, я ошибся! Посредничество леди Ванситарт имело практический результат: дня через два Ванситарт позвонил мне по телефону и пригласил в министерство для разговоров об англо-советских отношениях. 3 июля состоялась моя первая большая беседа с Ванситартом. 12 и 18 июля последовали еще две. Все они носили действительно очень откровенный характер и были проникнуты конструктивным духом. Мы рассмотрели все стоявшие тогда между СССР и Англией вопросы и пришли к выводу, что, хотя между обоими правительствами имеются в некоторых случаях расхождения во мнениях, это не может препятствовать серьезному улучшению отношений между ними.
