— Нет-нет, — сказала женщина. — Я понимаю. Я рада, что ты принес его сюда, хотя вряд ли смогу ему помочь.
Низкий, приятный, мелодичный голос знакомо прозвучал в мозгу Родерика. Кто она? Кто?.. Астер? Офелия? Нет…
— Ты, дал ему слишком много, Хью, — сказала женщина. — Он может не проснуться. — Образ темноволосой, с темными миндалевидными глазами красотки, завернутой в бордовый шелк, промелькнул в памяти Родерика, но исчез, прежде чем он успел узнать ее.
Ардис? Нет, не она…
— Господи! — воскликнул Хью, и Родерик услышал всю глубину горя его друга. Он почувствовал отдаленную симпатию к мужчине, очевидно, испытывающему боль, которой он, к счастью, больше не ощущал. — Я не знал, что мне делать! Он так страдал — я думал, если дать ему меньшую дозу, он умрет раньше, чем мы доберемся сюда. — Он услышал шаркающие шаги и голос Хью, прозвучавший совсем близко, хотя и приглушенно, словно он произносил тихое богохульство. — По-моему, он не хочет больше жить.
— Тогда, вероятнее всего, он умрет, — сказала женщина. — Без его желания жить я ничего не смогу сделать, даже если бы у него было вдвое меньше ран.
Снова те темные миндалевидные глаза и музыка. Танцы…
— Ты его последняя надежда, Аурелия, — признался, почти задыхаясь, Хью. — Наша последняя надежда.
Аурелия.
Итак, Хью принес его к Аурелии, содержательнице самого дорогого борделя в Константинополе. Очаровательная, милая Аурелия, которую он не видел с тех пор, как прибыл в город со своей ротой много месяцев назад…
— Разумеется, я сделаю все, что смогу, — сказала Аурелия. — Но сначала надо его разбудить. У меня есть известия от его семьи, доставленные посыльным на-прошлой неделе. Может быть, эта новость разбудит его.
Его семья в Англии состоит из отца и кузена. Родерику не хотелось слышать никаких новостей от ненавистного родителя, он не желал возвращаться в Шербон. Но гнев украл у него слишком много энергии, и он решил не думать ни о чем, когда почувствовал маленькую нежнуюруч-ку Аурелии на левом предплечье.
— Родерик, — мягко произнесла она, склонившись к его уху. — Родерик, вы слышите меня?
Он слышал ее, но не мог заставить тело показать это. Он также слышал плач ребенка. Рук сжала его предплечье.
— Родерик, откройте глаза и посмотрите на меня, милорд.
«Оставь меня в покое», — мысленно сказал раненый, страстно желая, чтобы женщина — и Хью — позволила ему уйти из жизни, пока он не испытывает боли. Плач усилился.
Он услышал, как Аурелия вздохнула.
