Женщина ворвалась в столовую, прервав ужин жестким стуком каблуков и шелестом юбок.
— Лорд Торнфилд, мои извинения за то, что ворвалась в ваш дом без предупреждения, но я чувствовала, что должна немедленно приехать к вам! — Она остановилась перед возвышением с обеденным столом, задыхаясь, потом, сладко улыбаясь, присела в реверансе перед Элизабет: — Моя дорогая.
С противоположного конца стола от Элизабет и слева от Микаэлы поднялся лорд Алан, вытирая усы салфеткой.
— Леди Джульетта, мы всегда рады приветствовать вас в Торнфилд-Мэноре. Скажите, в чем причина вашего волнения?
Джульетта издала глубокий, драматический вздох и протянула вперед руку с зажатым в кулаке куском пергамента. Слуга взял из руки леди пергамент и передал Алану, который, стоя, развернул его с заинтригованным выражением на красивом добром лице и молча прочел.
Микаэла и Элизабет тайком обменялись взглядами.
Темноволосая женщина прошлась вдоль стола.
— Мисс Форчун, — наконец узнала она Микаэлу. — Надеюсь, вы получаете удовольствие от вашего приза?
Микаэла чуть было не утратила присущее ей чувство юмора при напоминании о честно выигранном призе. Джульетта сдержала слово и прислала зеленое бархатное платье в дом Форчунов, но когда Микаэла открыла сверток, платье представляло собой кучу полос, юбка и лиф были разрезаны по швам острым ножом.
— О да, я очень довольна, леди Джульетта, — подтвердила Микаэла и продолжила, понизив голое до шепота: — Да, как раз сегодня утром я думала о том, каким мягким оно ощущается на голой заднице.
Алан Торнфилд издал короткий, недоверчивый смешок и поднял глаза от послания:
— Глазам своим не верю. Как вы получили это, миледи?
— Его привез в Оспри посланец из Шербонав прошлом месяце, — сообщила Джульетта, снова приблизившись к лорду Алану. — Уверяю вас, что это правда, — я только что из Шербона и могу подтвердить истинность этого пергамента.
Микаэла увидела, как одна благородная, словно выточенная бровь Алана насмешливо поднялась.
Джульетта поежилась и покраснела.
— Разумеется, только чтобы увидеть, правда ли это. И это оказалось правдой.
— Я знал, что он пытался… Но это не важно, — мягко закончил Алан, осторожно свертывая послание и пряча его за ремень. — Уверен, что узнаю гораздо больше в результате вашего визита. — Он повернулся и взглянул на дочь и Микаэлу: — Извините меня, леди. Я вернусь до того, как ты уснешь, Элизабет.
— Милорд, — произнесла Микаэла, наблюдая с тоской в глазах, как он уходит. Он был так красив. И любезен — иначе дал ли бы он аудиенцию этой отвратительной леди Джульетте во время еды? Олицетворение благородства, и до чего же он красив…
