Больше года два чехословацких парня проводили все свое свободное время в просторном кирпичном доме на окраине деревни Айтфильд. И нередко, разглядывая их через очки, миссис Эллисон смотрела на своих «мальчишек» с материнской проницательностью и угадывала за их смехом скрытую силу и горькое понимание того, что все это — только короткая остановка на пути в неизвестность. Втайне она горевала о том, что им предстоит пережить.
Она хорошо узнала их обоих. Серьезный застенчивый Ян и переменчивый Йозеф. Если Йозеф не успевал на автобус, или опрокидывал чашку, или разрывал шнурок на ботинке, этого было достаточно, чтобы он вспыхнул, как спичка, поднесенная к легко воспламеняющемуся запалу его темперамента. Он взмывал как ракета, извергая ярость, угрозы и брань, быстро достигал высшей точки, а затем, оценив свою смехотворность, сам хохотал всю дорогу, опускаясь обратно на землю.
Все, что делал Йозеф, было более крупным и шумным, чем в реальной жизни. Миссис Эллисон видела, что Ян все знает о его представлениях и может сидеть спокойно, наблюдая весь этот спектакль.
Йозеф рассказывал им о Словакии. В те редкие минуты, когда он бывал серьезен, он рисовал им картины своей страны, где вершины Высоких Татр простирались в небо, и горные потоки обрушивались вниз через узкие скалистые ущелья, вскипая белой пеной от ярости. Он говорил о стране темных сосновых лесов и бескрайних пустынь, где в небольших разбросанных селениях живут люди, которые никогда не видели моря и никогда его не увидят, но где каждый ребенок слышал сказки о лесных эльфах, танцующих при лунном свете, сказки, которые бабушки рассказывают своим внукам на протяжении двадцати поколений. Теперь, после предательской сделки их премьер-министра с Гитлером, после Мюнхена, Словакия считалась якобы независимой страной, отрезанной и от Моравии и от Богемии, и поэтому способной посылать свои полки воевать на стороне нацистов.
Миссис Эллисон видела также, что дружба двух молодых людей была больше, чем простым товариществом. Потребность в ней была рождена их одиночеством и, в какой-то степени, отчаянием. Они соединялись как маховик с зубчатым колесом. В их отношениях совсем не было эгоизма, они готовы были все отдать друг другу, и, несмотря на постоянные споры и соперничество, они дополняли друг друга, как яблоко и его кожура, как гильза и пуля в ней, как кость и мясо на ней.
Когда Ян впервые привез Йозефа в этот дом, он первым делом повел его наверх показывать их маленькую квадратную комнату с розовыми стенами и голубыми занавесками, в которой стояла кровать с подходящим по цвету покрывалом. За окном были видны зеленые поля, деревья и лениво жующие пятнистые коровы. У окна стояла плетеная корзина для белья, на нее они клали на ночь свои заряженные револьверы.
