— Пожалуй, здесь все еще сложнее, чем вы изложили. Вот в чем тут дело. Злые языки взахлеб рассказывают, что между доктором Хартом и мадам Лисс есть некий тайный сговор. Оказывается, она рекомендует престарелым клиенткам, которым уже не помогают кремы, притирания и прочие процедуры, оперироваться именно у доктора Харта.
— Деловое соглашение?
— Несколько больше. Конечно, если верить такой пристрастной свидетельнице, как Херси. Ее шпионы доносят, что видели доктора Харта, выходящего из квартиры мадам Лисс в столь поздний час, что одно это могло бы погубить любую репутацию. И наружность его точно соответствовала представлениям о тайном любовнике, знаете: надвинутая на глаза шляпа, лицо, закрытое плащом. Говорят, что он странно мрачнеет при одном упоминании о Николасе Комплайне.
— Ну, знаете! — воскликнул Мандрэг. — Это уже слишком. От этого плаща меня просто воротит.
— Но это сущая правда. Тирольский плащ с капюшоном, очень удобный, непромокаемый. Он всегда его носит и мне подарил такой. Я его тоже часто надеваю. Завтра покажу вам.
— А что из себя представляет этот лекарь?
— Довольно приятный. Меня он забавляет. Прекрасно играет в бридж.
— Надеюсь, мы не будем играть в бридж?
— Нет. Боюсь, это кончилось бы какой-нибудь неприятностью. Но обязательно поиграем в другую игру.
— Бог мой!
— Вам понравится. Очень интересная игра. Надеюсь, она внесет свою лепту в дело перемирия. А представьте, Обри, как будет забавно, если в понедельник утром все разъедутся, преисполненные самой благостной доброжелательности друг к другу.
— А, я понял! — воскликнул Мандрэг с видом сильнейшего отвращения. — Это действительно и не Пиранделло, и не водевиль. Вы хотите сыграть мерзкую роль доброго дядюшки.
Джонатан поднялся и встал у камина, протянув руки к огню. Он был коротконогим, небольшого роста, но держался прямо. Пристально глядя на него, Мандрэг размышлял: «Не отблеск ли огня сделал усмешку Джонатана такой злобной, не толстые ли стекла очков придали его лицу выражение жуткой непроницаемости?»
— Ну что ж, — пробормотал Джонатан. — Почему бы и нет? Миротворец, это совсем неплохо. Вы, наверное, хотите пройти к себе, Обри. Разумеется, ваша, как всегда, синяя комната. Дождь кончился. Давайте выглянем ненадолго на улицу, прежде чем идти переодеваться к обеду. Хотите?
— С удовольствием.
Они вышли из библиотеки и прошли через большой холл. Ветер стих, и когда Джонатан открыл тяжелую входную дверь, в доме запахло землей, едва прикрытой снегом, и вползла та особая тишина, которая бывает лишь в сумерки в горах.
