Произошло необратимое: по поводу денег я начал париться. А в этом случае абсолютно без разницы, сколько вы получаете.
Сразу после того, как моя жена ушла от меня к Ролану Факинбергу, я выполнил следующие действия. Я размозжил об стенку сотовый телефон, продал машину (хотя у меня была хорошая машина, не такая, как у всех остальных, в ней была своя изюминка), уволился с работы и достал из пыльных антресолей «Зенит-Е» семьдесят какого-то года выпуска, решив, что теперь именно он будет обеспечивать мне прожиточный минимум. Можно было, конечно, еще и писать, но я не хотел писать — мне надоели мои дешевые, заказные, кондовые, беспонтовые и откровенно неинтересные тексты. А может, свою роль сыграло банальное пресыщение — не важно. Я имею в виду: теперь уже не важно.
Удивительное — рядом: сейчас мне вполне хватает того, что я зарабатываю. Несмотря на то что зарабатываю я намного меньше, чем в кресле, и вопреки избитым клише из глянцевой журналистики: «уровень жизни растет», «Москва — самый дорогой город мира» или «рост цен суть процесс необратимый». Я серьезно — вполне хватает.
Я же говорю: дело не в деньгах. Дело — в запросах.
Все мои запросы сейчас лежат у меня в рюкзаке. Плеер, несколько сидюков, необходимое количество пленок и «Зенит-Е» тысяча девятьсот семьдесят какого-то года. А если появятся новые — у меня есть карман, в котором после некоторых гонорар-променадов скапливается больше тысячи долларов США.
Денег, которые не говно.
Может, для вас этот город и самый дорогой, но мне вполне достаточно.
* * *
Памятник Ломоносову, как всегда, со всех сторон оккупирован плотно выпивающими людьми. Вкратце — аура местности: алкоголь, дурь, разгул, ошметки от закуски и пустые бутылки (есть еще полные — они стоят непосредственно на памятнике и полными пребывают очень недолго). Вольное студенчество, символизируемое пустыми бутылками. Впрочем, нет: пустые бутылки (за исключением разбитых) всегда собирает fuckовский бомж-бизнесмен Василий Иванович.
Василий Иванович: ушлый дедок, выбивший себе эту зону влияния у других сборщиков стеклотары. Примечателен тем, что не просто сдает бутылки, но на вырученные деньги еще и затаривается пивом. С которым, как несложно догадаться, снова приходит на fuck и устраивает там реальный круговорот бутылок (полных и пустых) в рамках одного отдельно взятого природного комплекса (fuck — именно природный комплекс со своей собственной грязно-бутылочной экологией). Бизнес цветет зонтичным соцветием: те, кто бухает на памятнике, — люди ленивые, и до ближайшей пивной точки (подземный переход между станцией метро «Библиотека имени Ленина» и Александровским садом, если нет уличных лотков с напитками и хот-догами непосредственно под Псковским забором) им передвигаться в лом.
