!
Я залился краской, вспыхнул до корней волос и опустил голову, меня и рассердили, и смутили слова Крамли, но при этом подобное внимание мне льстило. Меня часто называли именами героев межпланетных комиксов, но почему-то в устах Крамли это прозвучало нисколько не обидно.
Крамли открыл глаза, увидел, как я покраснел, и сказал:
— Ну хватит пылать!
— Почему вы все это разузнавали обо мне еще до того, как старика… — Я осекся и договорил:
— До того, как он умер?
— Я человек любознательный.
— А про большинство людей такого не скажешь. Я с этим в первый раз столкнулся, когда мне было четырнадцать. В этом возрасте все отказываются от игрушек. Я заявил своим: никакого Рождества, никаких больше игрушек. Но мне все равно дарили игрушки каждый год. Другие мальчишки получали рубашки и галстуки. А я пристрастился к астрономии. В колледже нас было четыре тысячи студентов. Так из них только пятнадцать мальчишек и четырнадцать девчонок вместе со мной наблюдали звезды. Остальные бегали по дорожкам и наблюдали за собственными ногами. Из чего следует…
Я инстинктивно обернулся, так как что-то меня словно толкнуло, и поймал себя на том, что уже иду по кухне.
— Меня вдруг осенило, — объяснил я. — Можно мне…
— Что? — спросил Крамли.
— У вас есть кабинет?
— Разумеется. А что? — Крамли сдвинул брови и слегка встревожился.
Это еще больше заинтриговало меня и заставило проявить настойчивость.
— Не возражаете, если я в него загляну?
— Ну…
Я пошел туда, куда Крамли бросил взгляд. Кабинет находился сразу за кухней. Когда-то эта комната служила спальней, а теперь в ней не было ничего, кроме письменного стола, стула и пишущей машинки.
— Так я и знал! — воскликнул я.
Я остановился за стулом и посмотрел на машинку. Мой старый, видавший виды «Ундервуд» ей и в подметки не годился. Это была почти новенькая «Корона» со свежей лентой, а рядом дожидалась своей очереди стопка желтой бумаги.
— Господи! Так вот почему вы так испытующе на меня смотрите, — сказал я. — Все склоняете голову то в одну сторону, то в другую, хмуритесь, прищуриваетесь.
— Стараюсь просветить вашу башку рентгеном, узнать, есть ли в ней мозги, как они работают и что получается. — Крамли склонял голову то направо, то налево.
— Никому не известно, как работают мозги, писатели этого тоже не знают, никто не знает. Я делаю только одно: утром набрасываю, днем вычищаю.
— Враки! — мягко сказал Крамли.
— Истинная правда.
Я оглядел стол, с каждой стороны было по три ящика, под столом стояла плетеная корзина.
