Жан (порываясь помочь). Подождите, крестная.
Г-жа Пасклен. Нет уж, ты долго провозишься.
Быстро швыряет два полена в огонь, опускает дверцу. Поднимается; не переставая говорить, расстегивает накидку, идет к окну и отдергивает занавески.
Ах, дети, я думала, что больше не вернусь домой! Я просто умираю от усталости. Дело не движется, я злилась весь день. Аббат Жозье вывел меня из себя. Он уговорил господина кюре назначить уроки катехизиса у мальчиков на половину десятого по четвергам. Как раз когда начинается заседание церковного совета. Я сказала господину кюре: "Не могу же я быть в разных концах города в одно и то же время!" Жан, открой, пожалуйста, дверцу!.. Спасибо. Кстати, уже четверть седьмого. Если хочешь завтра причащаться вместе с нами, беги скорее исповедоваться; аббат уходит из церкви в половине седьмого...
Жан встает. Застегнись хорошенько, на улице ветер...
Утро следующего дня, ранняя обедня.
Начинается обряд причастия.
Г-жа Пасклен встает и направляется к алтарю. Сесиль и Жан идут сзади. Опустив глаза, в благоговейном молчании, они медленно приближаются к престолу.
Обедню служит аббат Жозье. Он поднимает над головой освещенную облатку.
Аббат Жозье (с сокрушением). Domine, non sum dignus... Domine, non sum dignus... [Господи, я недостоин... Господи, я недостоин... (лат.)]
Сесиль и Жан на коленях. Их локти соприкасаются. Ледяные руки лежат рядом под покрывалом. Томительное и чарующее чувство общей тревоги; неудержимое стремление к беспредельному.
Священник приближается. Один за другим, они поднимают лица к небу, приоткрывают губы и вздрагивают. Затем веки их смежаются: настолько сильна их радость.
Слияние... Освобожденные от всего, что их связывало с миром, их души, растворяясь в религиозном экстазе, в едином порыве возносятся к вершинам любви.
"Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое".
Апостол Павел, Первое послание к Коринфянам, XIII, 11.
I. Письмо Жана о его студенческой жизни в Париже
"Господину аббату Жозье, Бюи-ла-Дам (Уаза).
Париж, 11 января.
Дорогой господин аббат!
Я хотел бы полностью оправдать Вашу уверенность во мне. Но, увы, не могу сообщить Вам о состоянии моего духа тех хороших вестей, которых Вы ожидаете. Первый триместр был нелегким. Я до сих пор чувствую себя в Париже чужим, все здесь для меня ново.
Как бы то ни было, теперь уклад моей жизни окончательно определился: кроме подготовительного курса при Медицинской школе, я посещаю лекции в Сорбонне, на Факультете естественных наук; таким образом, уже несколько недель я почти все время провожу в Латинском квартале. (Пусть это Вас не тревожит, дорогой господин Жозье; я был бесконечно тронут Вашим последним письмом, в котором Вы даете мне на этот счет дружеские советы. Можете быть совершенно спокойны, у меня, слава богу, достаточно твердости, чтобы устоять перед соблазнами, которые Вы имеете в виду; к тому же Вы, очевидно, не забыли, какое глубокое и чистое чувство я увез с собой из Бюи, как дороги мне мои упования: в них - вся моя жизнь, моя опора.)
