Аббат Жозье тщательно закрывает дверь и, обернувшись, протягивает Жану обе руки.
Аббат. Что нового, дружок? (Задерживая руку Жана в своей.) Но прежде всего сядем.
Жану Баруа пятнадцать лет.
Это - рослый, гибкий, хорошо сложенный подросток. Широкая грудь, крепкая и высокая шея.
Голова крупная, с квадратным лбом, окаймленным темными - густыми и жесткими - волосами. Из-под изогнутых, слегка прищуренных век с пытливым вниманием блестит живой и открытый взгляд, острый взгляд его отца. Нижняя часть лица - еще совсем детская. Неоформившийся подвижной рот; округлый подбородок, несколько скрадывающий тяжелую челюсть.
В нем угадывается спокойная и упрямая воля, выработанная в жестокой борьбе; три года он упорно стремился к выздоровлению, три года страшился и надеялся. Ставкой была его жизнь.
Теперь битва выиграна.
Аббат. Я слушаю.
Жан. Господин Жозье, я долго думал, прежде чем прийти к вам. Я уже давно собирался, но все не мог решиться... Так вот... (Пауза.) Меня смущают некоторые вопросы... Множество мыслей, касающихся религии, приходит на ум. Особенно с тех пор, как я начал заниматься в Бовэ... (Нерешительно.) Мне хотелось бы, чтобы со мной кто-нибудь поспорил, объяснил мне...
Аббат внимательно смотрит на Жана.
Аббат. Что может быть проще? Я весь к вашим услугам, дитя мое. Вас что-то смущает? Что именно?
Жан становится необычайно серьезным. Он немного откидывает голову. Мускулы лица напряжены, углы рта, покрытого темным пушком, опустились. Взор лихорадочно блестит.
Аббат (улыбаясь). Ну же...
Жан. Прежде всего, господин Жозье... Кто такие
вольнодумцы?
Аббат выпрямляется и тотчас же без малейшего колебания, с довольной усмешкой отвечает Жану. Он говорит со своеобразной сдержанной энергией, немного стиснув зубы, выделяя те слова, которым придает особое значение.
Аббат. Вольнодумцы? Это чаще всего наивные люди, которые полагают, будто мы можем мыслить свободно. Мыслить свободно! Но свободно мыслят одни лишь сумасшедшие. (Смеясь.) Разве я волен думать, что пять и пять одиннадцать. Или что артикль мужского рода ставится перед существительным женского рода. Полноте! Повсюду есть правила - и в грамматике, и в математике... Вольнодумцы надеются обойтись без правил, но ни одно живое существо не может жить, не имея твердой опоры! Для того чтобы передвигаться, нужна твердая почва под ногами. Для того, чтобы мыслить, необходимы незыблемые принципы, проверенные истины; и одна только религия владеет ими.
