Огромные плечи опустились, каштановая грива качнулась из стороны в сторону. Хрип, рвавшийся из груди, обернулся вздохом.
– Нет, – произнес он наконец очень мягко. – Нет, Джордана, не нужно звонить Рейфу.
Джордана не сказана в ответ ни слова. Лицо ее, когда она кивнула, было замкнутым.
Гнев внезапно сменился страхом. Страхом, что он ее потеряет. Она ускользала от него, пряча чувства под маской бесстрастия. А он был не в силах вынести, чтобы хоть частичка ее оказалась вне его досягаемости. Джордана должна принадлежать ему безраздельно. Он немедленно хотел убедиться в ее безграничной преданности.
– Сними рубашку, Джордана. – Командная нотка металлической нитью вплелась в бархат его голоса.
Оставшаяся капля краски покинула ее и так бледное лицо, сделав его совсем пепельным. Ее глаза, ее прекрасные слепые глаза, горели хрустальным огнем.
Она не пошевелилась, и он медленно пересек комнату, на ходу сдергивая с себя рубаху.
– Он подкрался к ней неслышной поступью льва.
Хищник, вознамерившийся получить свою добычу.
– Не сейчас, Патрик…
– Сейчас, Джордана. – Он остановился у кровати, глядя на нее сверху вниз. Не дождавшись повиновения, он просунул руку между пуговицами рубашки, накрыв твердой, шершавой ладонью ее грудь. Пальцы погладили гладкую кожу, нашли мягкий сосок. С мрачным, распутным удовлетворением он почувствовал, как напрягается плоть под его пальцами, увидел, как смягчается каменное выражение ее лица. Мужское "я" исцелялось, и от ее тихого, покорного стона желание, как разжатая пружина, вышло из-под его контроля.
Он заставил себя отодвинуться, заставил свои руки медленно соскользнуть с ее тела. Смотрел, как на ее щеках медленно загораются алые пятна – подобно румянам на восковом кукольном лице, и странное, чуждое ему ощущение полоснуло его точно бичом.
Жгучий стыд, в котором он не желал признаваться.
Джордана вслушивалась в его хриплое, натужное дыхание, пытаясь найти в его молчании какую-то зацепку для понимания. Крошечный нюанс, который объяснил бы эту мгновенную перемену в нем. Она думала, что ей известны все его настроения, но таким он не представал перед ней никогда. Даже в самом начале их отношений, когда он, казалось, ее почти ненавидел.
– Быстрее, Джордана.
Этот голос показался ей почти незнакомым, и она поняла, что Патрик на пределе терпения. Это неразгаданное, но далекое от вражды настроение заражало ее, она больше не могла ему противиться. Ее руки медленно скользнули к пуговице на воротничке рубашки, замерли, неловко спустились к следующей, и следующей, пока не была расстегнута последняя пуговица – одеяние блестящим ворохом окружило ее бедра.
