Сомнения падали как оковы. Сдаваясь, кроткое сердце переступало черту последнего сопротивления, согласное на все, что подарит любовь.
– Джордана, я… – Чья-то ладонь хлопнула его по плечу, и он рывком развернулся с перекошенным от гнева лицом. – Какого черта?!
– Патрик! – Рейф, тщетно пытавшийся согнать ухмылку со своего лица, наконец преуспел и ткнул пальцем в готовый к вылету вертолет:
– Ныряй.
Синие глаза встретились с зелеными. Гнев растаял. Патрик с силой выдохнул. Ресницы его нехотя опустились, потом снова взлетели. Губы дрогнули в кривой улыбке.
– Слишком поздно. Мы останемся в городе.
– Понятно.
Их ладони сошлись в рукопожатии. Креол и шотландец, они понимали друг друга без слов.
Взревел мотор, поднимая клубы пыли. Движением таким же естественным, как дыхание, Патрик закрыл Джордану своим телом, забыв даже обругать летчика.
– Идиот! – выдал за него Рейф. – Ну, я ему покажу! – Сверкнув напоследок улыбкой в сторону Патрика и пробормотав: "Удачи", он поспешил к вертолету, на ходу кляня пилота.
Патрик, словно подстегнутый порывом ветра от улетающего вертолета, снова принялся целовать Джордану. Прижав к себе, пробормотал ей в волосы:
– Я скучал по тебе. Ты тоже, судя по твоему поцелую, но, если это не так, лучше не признавайся.
– Я скучала, Патрик. – Щека ее прижалась к его груди, где звучал размеренный стук якоря ее спасения. Она пришла, как он пожелал – и куда он пожелал.
В какофонии звуков голоса смешивались с пронзительным визгом моторов и терялись в гулкой вибрации, сотрясавшей небо. Бензиновый смрад тяжелым маслянистым дымом вползал в легкие Все чужое.
Кроме Патрика. Без него она совсем пропала бы. – Я скучала по тебе куда сильнее, чем можно судить по поцелую.
– Правда? – В его голосе послышалась нежная хрипотца. – Так сильно? – Он чувствовал себя польщенным – пока не увидел ее лицо и то отчаянное замешательство, которое она пыталась скрыть. Он приложил ладонь к ее щеке. От духоты летнего дня ее влажная кожа матово блестела. Из тяжелого пучка на затылке выбились золотистые пряди. На подоле платья темнела полоска пыли. Джордана казалась пылающей и в то же время мертвенно-бледной.
Патрик закрыл глаза и прислушался к хаосу вокруг. В безумном рабочем ритме аэродрома он услышал рев моторов, вдохнул зловонный запах топлива.
Невидимые, они увеличивались в сотни раз. Для впечатлительного ума они могли превратиться в вопли духа смерти, в смрад преисподней. Тем более для нее, внезапно очутившейся посреди враждебного мира, все это означало смятение, ужас перед неверным шагом, потерю уверенности в себе и даже самоуважения.
