— Ее терпению можно только восхищаться и благодарить за него.
— Она у нас сильная женщина и я действительно ею восхищаюсь, — улыбнулся Рафаэль. — А как ты начинала? Твой отец дал мне понять, что против, чтобы ты каталась на мотоциклах.
— Да, мне было нелегко. Пришлось бороться против всех, и против отца в первую очередь, чтобы добиться своей мечты. Но я упрямо шла к тому, к чему тянулась душа.
Рафаэль ухмыльнулся на эти слова:
— Видимо, именно тогда выработалось твое совершенное упрямство.
— Очень может быть, — поскромничала она.
— Я вот еще хотел спросить — когда я тебя увидел впервые на байке, мне показалось или ты назвала его "Монти"?
— Да, так зовут мой мотоцикл. А что такого?
— Да нет, ничего, просто как-то странно такле слышать.
— А ты разве никак не называешь свой "Тассон" или другие байки?
— Ну, обычно я называю просто… "дружище" или что-то в этом духе.
Элена только рассмеялась на такое признание. Да, с Рафаэлем оказалось совсем неплохо общаться, даже чересчур неплохо.
После такой дивной поездки Рафаэль стал вести себя по-другому, или просто она все-таки позволила ему это, сама не понимая, как же так вышло. Вроде бы она была против такого близкого общения, но все получалось как-то само собой. Иногда они просто оставались вдвоем после ужина и проводили время в разговорах, развалившись на диванах в гостиной и с бокалами вина. И не было с его стороны никаких натисков на секс, что засело загадкой в голове Элены. В этом плане Рафаэль вел себя очень сдержанно, и что она по-настоящему оценила и была за это благодарна, хоть и безумно скучала по его ласкам. Но он даже не прикасался к ней, хоть порой его взгляд выдавал желание, которое на несколько мгновений томными вспышками появлялось в глазах, и снова пряталось где-то в глубине карего омута.
Марио стал реже приходить к ним, заметив перемену в их отношениях и сначала жутко разозлившись из-за этого.
— Теперь я чувствую себя с вами лишним, — заметил он однажды.
А Элена и не знала что ответить. Марио, как друг, стал ей очень дорог, и она совсем не хотела терять его дружбу. В результате у них вышел серьезный разговор, где пропали все улыбки, шутки и смех.
— Кто я для тебя? — спросил он тогда.
От его поникшего вида и этого вопроса ей стало так жаль Марио, но врать она не собиралась, даже ради этой жалости.
— Друг. Хороший, родной и дорогой мне друг.
Кажется впервые она увидела на его лице печальную улыбку.
— Понимаю.
— Марио, я…
— Нет, не говори ничего. Пусть все у нас останется так, как было и не будем портить нашу дружбу лишними объяснениями.
