Увы, жизнь давно научила Коннора тому, что за все, что взял, не имея на это права, приходится дорого платить. Глядя в прелестные глаза Памелы, он боялся, что одна ночь в ее объятиях будет стоить ему гораздо больше, чем он сам захочет заплатить.
Он медленно опустил руку, и в этот миг ему показалось, что в ее глазах мелькнуло разочарование.
— Ты сама сказала мне, что и в Лондоне за мной будут охотиться. Разве это не лучший способ разом отбить атаки всех невест, сказав, что мое сердце уже занято? Тогда мы сможем сосредоточить все усилия на поисках убийцы твоей матери.
— А когда найдем? Что тогда? Коннор пожал плечами.
— Ну, мы сможем расторгнуть помолвку, и мое сердце будет разбито навсегда, и ни одна женщина уже не сможет занять в нем твое место…
Она опустила глаза и тихо засмеялась.
— Никто никогда не поверит в то, что такая женщина, как я, могла отказать тебе.
Он приподнял ее подбородок и прошептал:
— Ну, в таком случае…
И тут он сделал то, что ему страстно хотелось сделать с того самого момента, как он проник в эту спальню. Запустив руку в ее густые шелковистые волосы, он прильнул к ее полураскрытым губам.
Памела вздрогнула всем телом, неожиданно ощутив сильную волну возбуждения. На этот раз рядом с ней не было Софи, которая одним ударом зонтика спасла ее от собственной слабости и глупости.
Она сама не поняла, как все произошло. Сначала она еще упиралась локтями, потом обеими руками обхватила Кон нора за шею и упала под его тяжестью на постель, запутавшись пальцами в его непослушных кудрях. Мускулистое тело горца закрыло от нее лунный свет, желанной тяжестью вдавило в мягкий матрас.
Его поцелуи становились все смелее и жарче, она стонала от разгоравшегося в ней всепоглощающего пламени. Не в силах сдерживать свои порывы, она коснулась языком его губ, и он тоже хрипло застонал от вожделения. Его поцелуи становились все требовательнее и горячее, и Памела отвечала ему тем же.
Она даже не стала сопротивляться, когда он спустил ее рубашку с одного плеча, чтобы прижаться горячими губами к нежной ключице и почувствовать бешеный пульс на молочно-белой шее. Он нежно прикусил мочку ее уха, и она почувствовала, как кровь жаркой волной прилила к низу живота.
Все тело обмякло и с готовностью повиновалось желаниям Коннора. Осторожно раздвинув коленом ее бедра, он лег между ними, продолжая, целовать ее губы. Она, словно в бреду, звала его по имени, и собственный голос казался ей совсем чужим.
