практиковалось самими императорами на огромных имениях, им лично принадлежащих: мелкие участки сдавались съемщикам в аренду долгосрочную и даже вечную, лишь с обязательством платить определенный ежегодный оброк.
Наконец, прекращение народных собраний и народных выборов с возможностью разных подачек, сокращение казенной раздачи хлеба и т. д. ослабило притягательную силу Рима, и массы пролетариев более охотно идут теперь на землю и в провинции.
Но все это относительное улучшение не было прочным. Положение мелких арендаторов сплошь и рядом было тяжелым, зависимым.
Прекращение счастливых войн с их богатой добычей, необходимость содержать большие армии для охраны границ, необходимость оплачивать большое количество чиновников и т. д. — все это заставляет правительство увеличивать тягость податного бремени, а это ухудшает и без того нелегкое положение мелких хозяев. Результаты этого не столь острого, но все же печального положения сказались новым общим и уже повсеместным экономическим упадком в период абсолютной монархии.
Как было сказано выше, с установлением империи законодательная деятельность народных собраний мало — помалу прекращается. Мы имеем еще несколько (и притом довольно важных) законов из первых времен империи (например, lex Julia et Papia Poppaea), но затем lex, как закон, вотированный народным собранием, исчезает, а законодательство выливается в другие формы.
Вместо народных собраний законодательным учреждением делается сенат, и senatusconsulta приобретают силу закона. Но в теории это признается не сразу и не без колебаний. На первых порах senatusconsulta еще имеют прежнее значение инструкций магистрату (например, претору), от которого уже ближайшим образом зависит осуществление сенатской воли. Но затем сенату начинают приписывать роль преемника и заместителя прежних народных собраний и отсюда выводят непосредственную обязательную силу сенатских постановлений. Еще Гай, юрист II века, повествует, что на этот счет были сомнения, хотя сам он придает сенатским решениям силу «как бы закона» (legis vicem). Несколько десятилетий спустя юрист Ульпиан уже пишет решительно: «non ambigitur senatum jus facere posse» («не вызывает сомнений способность сената творить право»). Инициатива сенатских постановлений мало — помалу сосредоточивается в руках императора; его предложения вносятся в сенат, но всегда беспрекословно утверждаются. Такие предложения называются
