А теперь предстояло самое трудное: поднять с земли поводок — он по-прежнему змеился под брюхом у собаки.
Слава нервничал. Он просто трескался от зависти к пацану, но делать было нечего, и он сказал, обращаясь, правда, к Косте:
— Пускай теперь попробует взять поводок, теперь, наверно, уже даст — два эскимо сожрал!
Держа плоскую палочку, которую долизывал пес, Леня потрясающе спокойно ответил:
— Подожди, фабака куфает.
На это нечего было возразить. Ребята ждали.
Леня млел от блаженства, стоя вплотную с могучим черным загривком, который приходился почти вровень с его плечом. Наконец он бросил палочку. Овчарка понюхала ее неохотно, а Леня в это время уже лез обеими руками под морду, нащупал поводок и не спеша стал вытягивать его. Собака позволяла это делать с терпеливостью лошади, которую запрягают, а когда Леня вытащил весь поводок, сама шагнула вперед, точно давно ждала, чтобы ее повели.
— Ну, что я говорил, — радовался Костя, — совершенно комнатный зверь.
Уязвленный Гриша брюзжал:
— Еще посмо-отрим... Еще увидим!.. — Внимание ребят явно переходило к собаке, и Гриша не мог ей этого простить.
Сделав несколько шагов, овчарка обернулась и поглядела на вокзал.
— Пошли, пошли! — нервно скомандовал Слава неизвестно кому — товарищам своим или собаке. Вид у нее был на самом деле «потерянный». Она хотела, чтобы ее повели туда, где находится единственный нужный ей человек, а это было там, откуда ее уводили.
Леня, понимая важность момента, не зевал. Отпустив немного поводок, он взял его потом в обе руки, подергал, почмокал, и пес, правда очень неохотно, пошел по незнакомой улице, среди чужих людей и запахов.
Слава шел рядом с Леней. Славу точил червь: его собаку ведет не он, а какой-то пацан.
«Вот у того столба заберу», — загадывал он и все не решался: а вдруг пес действительно не трогает только пацанов? На Гришку ведь скурносил морду!
Еще он подумал: «Надо, чтобы собака из моих рук что-нибудь съела».
Когда компания поравнялась с гастрономом, Слава сказал Леньке:
— Останови его тут.
Но сам в магазин не пошел. Выудил из кармана мелочь и попросил Володю купить сто граммов отдельной колбасы. А сам не отлипал от Ленькиного бока — то на руки Ленькины смотрел, то на черную блестящую спину овчарки.
Костя понял намерения Славы и, когда Володя появился с колбасой, сказал:
— А я думаю, лучше уже во дворе покормить, на улице не имеет смысла.
«Не твоего ума дело», — зло подумал Слава. Вслух он ничего не сказал, но, принимая у Володи колбасу, чувствовал, как важнеет. Он даже по сторонам глазами зыркал, хотелось, чтобы прохожий какой-нибудь тоже увидал, что будет, когда пес колбасу схамкает.
