Ему долго и мучительно снилась Пелагея. Она стояла посреди комнаты, подняв руку к потолку, и хватала электрическую лампочку. Схватила наконец и потащила ее вниз. Шнур стал тянуться, как резиновый. Пелагея тянула лампочку к Валькиной кровати все ближе и ближе и стала светить ему в лицо. Было больно глазам и жарко.
Валька открыл глаза и сразу зажмурился от солнца. В комнате ― никого. Он сел в кровати и в ту же секунду захотел тысячу вещей сразу: есть, бегать, повидать Ефима, нагрубить Пелагее, пить очень хотел, хотел поцеловать Джульбарса. Хотелось сейчас же побежать в лес, но сначала — сначала к Ефиму. Тут Валька вспомнил ночной спор у Кирюшкиных и так обрадовался, точно все устроилось уже и теперь с Ефимом ничего плохого никогда не случится.
Он весело вскочил и неожиданно для самого себя свалился на постель.
— Вот это да!..
Сколько же он проболел? День, два? Интересно, Клава узнала что-нибудь или нет?
Валька поднялся опять и стал одеваться осторожнее, чтобы снова не упасть. Когда он наконец оделся и, пошатываясь, пошел к буфету, было такое ощущение, как будто его надули воздухом и, если ступишь слишком резко, можно взлететь к потолку.
«Совсем стал дохлый!» — весело подумал Валька. Налил себе молока, отрезал хлеба. Наелся как следует.
Отяжелев, он уже увереннее зашагал во двор. Тут его еще шатнуло раз-другой от свежего воздуха, но это ерунда!. Он не потому остановился — просто надо было понять, что творится вокруг, и привыкнуть. Прежде всего к солнцу, которое не просто светит сверху, как обычно, а со всех сторон, деваться от него некуда. Он стоял и щурился. Теплый воздух приятно шмыгал по лицу.
Валька и не знал, что земля может быть такая красивая. В бабкином дворе ее никто не трогал. Она сама себя прибрала. А может, хлам, что был в лужах, унесло талой водой?
Около сарая Валька увидел четыре аккуратных коричневых холмика, как будто взяли и насыпали горки молотого кофе. Он знал, чья это работа. Это нарыли кроты.
Но самое главное чудо во дворе — была трава. Вдоль забора, правда не очень густо, торчали зеленые гвозди травы, прямые, острые, все одного роста. Когда только она успела вырасти! Там что-то искали куры. Они тоже были другие — чистые, пышные и важные.
И вдруг Валька заметил, что куры клюют траву. Он, конечно, бросился к ним, и тут — что это были за крики! А сколько пуху напустили, разлетаясь! Валька хохотал, закинув голову, и увидел в небе человека. Он стоял около трубы на доме Чижиковых — тех самых, которых корова кормит, — и длинной кистью красил крышу. Наверно, здорово приятно красить крыши!
