— Мама, конечно, опять за свое, — проворчала Надя.
— … На самый край земли сумели долететь! Москву-реку дотянули до Волги, а коснись малости какой — это нас задача!
— Например, ведра не купить? — зло спросила Ленка. — Или мыла почему на всех не хватает?!
— Сердца! — закричала тетя Лиза. — Сердца нам всем друг для дружки недостает… Человек человеку все равно что бревно! Вот про что я толкую…
Валька с тревогой смотрел на взрослых и не понимал, зачем они обо всем этом говорят и какое это имеет отношение к Ефиму.
Он ждал, что здесь поймут его и помогут увезти Ефимa на Волгу, а Надя вдруг сказала:
— Давно надо было устроить его куда-нибудь. В городе есть школы для слепых, есть артели, а так сидеть день и ночь без всякого дела — действительно свихнуться можно.
— Это зависит от человека, — резко заметила Ленка. — Кто свихивается, кто попрошайничает на улице, а кто становится ученым. Я недавно читала про одного слепого…
И Ленка пошла рассказывать о каком-то химике, который ослеп у себя в лаборатории, но не упал духом, наоборот. Через каждую фразу она кричала про силу духа, и Валька опять с тоской отметил, что разговор все больше отдаляется от Ефима. А сидеть ему становилось все труднее — ломило спину, ныли коленки. «Черт с ним, этим химиком, — думал он, — лечь бы». А Надя с Клавой орали про канцелярские души, которые убивают живые дела: одному наплевать, другому некогда, а чаще всего — никому неохота думать собственной башкой!
К столу подсели сонные Вера и Сима. Теперь вокруг того большого квадратного стола все места были заняты. Сидели тесно — локоть к локтю. Само собой получилось так, будто Вальки только и недоставало, чтобы плотная живая стена сомкнулась. Он очутился между тетей Лизой и Ленкой. Через стол, как раз напротив, сидела Клава. Она замолчала наконец и, подперев кулаками щеки, мрачно смотрела на скатерть.
Валька всегда побаивался ее, и сейчас ничего хорошегo от нее не ждал. Он устало взглянул на Клаву и увидел, что теперь она улыбается ему тети Лизиной улыбой.
— А ты ведь молодчина, — сказала она Вальке, потом перевела взгляд на мать и добавила: — Оставлять Ефима здесь нельзя, Завтра же посоветуюсь у себя и решим, куда его лучше устроить, а ты, мама, поговори с Аксиньей сама.
Валька сразу зышел из состояния какого-то мутного, размаривающего уныния. Он привстал и перебил Клаву тихо, но решительно:
— Он не захочет, я знаю…
Ему не дали договорить. Снова поднялся спор. На этот раз и Валька участвовал в нем; он тоже кричал и вскакивал со своего места, твердя одно: Ефим без Волги жить не может! А сестры вместе с тетей Лизой убеждали Вальку в том, что сначала надо найти для Ефима занятие, научить его чему-нибудь, иначе он и на Волге пропадет.
